Александр Таланов - Нансен Страница 20

Хотя эти полные неверия слова были произнесены в столице Дании, помощь Нансену пришла от датчанина. Копенгагенский коммерсант Августин Гамель пожертвовал на экспедицию в Гренландию пять тысяч крон.

1888 год, как и предвидел Нансен, начался для него хлопотливо. В зимние месяцы он усиленно тренировался, совершая на лыжах длительные походы в горы. Весной он защитил в Христианийском университете докторскую диссертацию «Нервные элементы, их построение и связь с центральной нервной системой».

Одновременно приходилось готовить снаряжение для предстоящей экспедиции. «Я скорее примирился бы с плохим докторским аттестатом, нежели с плохим снаряжением нашей экспедиции», — говорил он своему другу доктору Григу. Случалось, что днем Нансен читал публичные лекции, чтобы заработать деньги на покупку нужного снаряжения, а ночью взбирался на вершину горы Бламанден возле Бергена, чтобы там испытать качество спального мешка, приготовленного для экспедиции.

В журнале «Природа» Нансен опубликовал свой план перехода через Гренландию — продуманный, своеобразный, дерзновенно-смелый. Для успеха намеченного предприятия, писал он, решающее значение имеет, с какой стороны начать переход. Прежние исследователи обычно отправлялись с населенного западного берега на восточный, окруженный дрейфующими льдами, не позволяющими морским судам приблизиться к берегу. Поэтому если бы экспедиция даже и достигла своей цели, ей пришлось бы возвращаться назад, то есть проделать двойной путь.

Совсем по-иному получится, если, пробравшись через дрейфующий лед, начать переход с негостеприимного берега. Тогда до населенной западной части страны придется идти около шестисот километров только один раз.

Великое значение автор проекта придавал тому, что для отступления будут «сожжены все корабли»: для сохранения жизни необходимо будет во что бы то ни стало двигаться до населенных мест на западе.

Опубликованный план вызвал новые нападки противников экспедиции. Особенно много упреков вызвали слова о «сжигании за собой кораблей». Нансену указывали, что хороший начальник, наоборот, обязан прежде всего заботиться о надежной линии отступления, что, дескать, вызывает доверие подчиненных.

Нансен убежденно возражал: «Мое мнение таково: линия отступления — опасное препятствие для людей, желающих достичь своей цели, так как для выполнения поставленной задачи нужно вложить все, а не терять драгоценного времени и не оглядываться назад, когда более чем необходимо смотреть вперед».

В ответ слышались голоса скептиков и маловеров: «Неосуществимый план! Несбыточная идея! Безрассудство!..»

Все же нашлись смельчаки, желавшие принять участие в рискованной экспедиции. После тщательного отбора Нансен взял с собой опытного моряка капитана Отто Свердрупа, лейтенанта пехоты Олафа Кристиансена и молодого крестьянина Кристиана Трану. На случай путешествия на оленях, кроме того, в состав экспедиции были включены двое лопарей — оленеводы Балто и Равну.

В начале мая 1888 года экспедиция отправилась через Шотландию в Исландию, а оттуда на зверобойном судне «Язон» к восточному берегу Гренландии.

Капитан «Язона» довел судно до кромки дрейфующего льда возле фиорда Семиликк на гренландском побережье. Тут Нансен совершил высадку и начал самостоятельный поход. «Высаживаемся в лодки с несокрушимой надеждой на счастливый исход нашего плавания», — сообщил он в последнем письме, посланном с уходящим «Язоном».

Надо было иметь огромный запас оптимизма, чтобы написать эти слова. Природа вокруг была угрожающе мрачной. Над прибрежными горами висели темные тучи. Лил холодный дождь. Сплоченный лед преграждал путь.

Странное зрелище представляли шестеро людей в коричневых непромокаемых одеждах с остроконечными капюшонами на головах, молчаливо и упорно пробивавшиеся между белыми льдинами по черной воде. Все чаще и чаще приходилось им пускать в ход топоры, ломы и перетаскивать лодки на руках. Уже в первую ночь похода острая льдина разрезала борт тяжело нагруженной лодки, которой командовал Свердруп. Но моряк не растерялся: с помощью Кристиансена он разгрузил лодку, вытащил ее из воды и мастерски зачинил пробоину.

Следующие сутки путники провели на льдине среди бушующего моря. Сильнейший ветер крошил и с ужасающей быстротой отгонял ее все дальше от берега. К счастью, удалось перебраться на более прочную льдину. Однако к утру прибой усилился, и вода стала заливать и это прибежище.

Нансен записал в своем дневнике: «Если будет еще хуже, нам придется в виде крайнего средства вывести лодки через прибой. Это будет жаркое дело, но жизнь дорога, и мы не отдадим ее дешево». Ниже — стихотворные строки:

«Прощай» всегда тягчайшее из слов,А в мире есть прекрасного так много…

К вечеру бесконечная череда громадных волн, обрушившись на льдину, давшую приют шестерым людям, превратила ее в хрупкий осколок. С каждой минутой положение становилось все более угрожающим. Вот-вот следовало ожидать последнего рокового удара, и тогда бы пришлось в утлых лодках плыть по разбушевавшемуся морю. Навряд ли то было бы спасением…

Люди нашли в себе мужество расположиться на отдых в палатке. «Если нам придется выйти в море, — решил начальник экспедиции, — то необходимо выспаться, так как тогда, видимо, придется грести несколько суток…» Свердруп стал на первую вахту, чтобы разбудить всех в случае крайней необходимости.

Море бесновалось сильнее и сильнее. Прибой заливал льдину со всех сторон. Огромный ропак угрожал опрокинуться на палатку, в которой укрылись люди. Вахтенный несколько раз чуть было не подымал всех по тревоге и всякий раз останавливал себя у дверей палатки в надежде: а вдруг опасность минует? Был миг, когда Свердруп даже отцепил застежку у входа, но именно в тот миг и наступила спасительная перемена: ветер вдруг изменил направление и помчал льдину в сторону берега.

Начался многодневный дрейф к югу. Льдина то приближалась к земле, то неслась к морю. Наконец через две недели беспокойного плавания открылась синева чистой воды.

Лодки экспедиции подошли к скалистому берегу. Нансен радостно спрыгнул на землю. Каждая кочка вызывала в нем бурю восторга. Еще бы, мечта его начала осуществляться — он в Гренландии!

Только человек богатой и щедрой души мог так непосредственно, как Нансен, ощущать свое счастье. Сидя на камне и греясь на солнце, он заметил, как что-то с писком пролетело мимо, потом село ему на руку. То был комар, самый простой комар. Вскоре их налетело множество. Нансен пишет в дневнике: «Я позволил им кусать себя. То, что они сидели и, напиваясь моей кровью, раздувались, создавало ощущение, что я действительно, нахожусь на земле…»