Жаклин Кеннеди - Жаклин Кеннеди. Жизнь, рассказанная ею самой Страница 21

Я все равно оставалась красивой вещью, очень полезным приобретением. Однажды я случайно услышала разговор трех братьев Кеннеди, они называли меня именно так – полезным приобретением.

Сколько еще должно было пройти времени, что еще я должна была сделать, совершить, организовать, чего добиться, чтобы муж признал меня пусть не равной себе, но не приобретением?

Я никому и никогда не жаловалась, даже Ли, хотя та понимала все сама, она слишком хорошо знала и меня, и Джека, и нашу жизнь изнутри. Все всегда держала в себе, но не понимать нелепости своего положения не могла. Как однажды сказала Ли:

– Дурочкам быть хорошеньким приложением к мужу гораздо легче.

Может, стоило быть дурочкой?

Став первой леди, я столкнулась с вполне ожидаемой проблемой.

Обе семьи – и мама, и Кеннеди – имели намерение считать Белый дом своим. Мама потому, что в нем хозяйкой была ее дочь, а вся семья Кеннеди просто потому, что считала все общим. Сестры Джека и особенно его мать Роуз вполне искренне полагали, что Белый дом – это их дом, а следовательно, туда вполне можно перенести правила семьи Кеннеди.

Я признавала и признаю заслуги Кеннеди в том, что Джек стал президентом, это была не просто поддержка клана, но воплощение семейной мечты. И наслаждаться результатом только в моем обществе Джек не имел права.

Кеннеди мало интересовала наша с Джеком жизнь до Белого дома, я имею в виду быт и домашнюю обстановку, я считалась почти взбалмошной глупышкой, самозванкой, нужной только, чтобы Джека не укорили в отсутствии семьи, но не больше. Прожив с Джеком в браке десять лет, я так и не стала Кеннеди.

Существовала реальная опасность, что семейство Кеннеди примется устраивать привычные в Хайаннисе пикники прямо на лужайке перед Белым домом с футболом, веселой борьбой, шумом, криками, невзирая на любопытных по ту сторону ограды и на щелчки затворов камер.

Но то, что хорошо в имении Кеннеди, вовсе неприемлемо в Белом доме. Я представляла себе жизнь президента и первой леди несколько иначе и не собиралась превращать Белый дом в филиал Хайанниса, всему свое место и время.

Это означало идти не только против устоявшихся в Белом доме порядков, но и против клана Кеннеди. В семействе даже мысли не допускали о том, что Джек и я можем сделать что-то без них, ведь все достижения считались общими, а уж Белый дом и подавно!

Первые дни только подтвердили эту аксиому – Джек по воле отца назначил Бобби министром юстиции и следом за этим очень быстро сделал его вообще правой рукой. Если бы Кеннеди не встретили серьезного сопротивления и возмущения, Джозеф тоже, даже безо всякой должности, был бы рядом с Джеком. Но Америка этого не пожелала, думаю, именно своеобразная отставка сильно подкосила Джозефа Кеннеди.

Думаю, Роуз сильно разозлило решение Джозефа уйти в тень, чтобы сын смог стать настоящим президентом. Роуз явно намеревалась быть рядом на всех приемах, показать себя лицом.

Кстати, Роуз так и не поняла, что Джек давно исключил ее из своей жизни, а отношения поддерживал лишь номинально, потому что этого нельзя было не поддерживать. Почему? Да все по той же причине – мамы никогда не было рядом, когда она бывала больше всего нужна.

Роуз любила уезжать, покидая семью надолго, я едва не повторила ее ошибку (по ее же совету), уезжая и оставляя детей под ее же присмотром. Роуз не удалось стать королевой-матерью не столько из-за того, что Джозеф сначала отступил в тень, оставив двоих сыновей под лучами софитов, а потом и вовсе оказался прикованным к инвалидному креслу. Нация не простила бы матери американского президента, если бы та бросила парализованного мужа ради пребывания в Белом доме.

Но не столько нация, сколько сам Джек не желал видеть мать подле себя постоянно. Он не показал этого открыто, но был рад, когда я постаралась не допустить женщин семейства Кеннеди хозяйничать в Белом доме.

Второй попыталась захватить позиции жена Бобби Этель. Если сам Бобби в Белом доме, то где же быть ей? Но Роберт только работал рядом с Джеком, да и то не всегда, а при необходимости жил он дома, потому я жестко дала понять, что Этель без приглашения в Белом доме делать нечего.

Служащие даже запомнили шутливый приказ:

– Если появится женщина по имени Этель, следует сказать, что Белый дом закрыт на реставрацию.

Если бы они просто пытались жить рядом с нами, ни во что не вмешиваясь, я бы не протестовала, но надо понимать семейство Кеннеди, которое все переиначило бы по-своему, что означало – на провинциальный лад. Это категорически не совпадало с моим видением жизни в Белом доме, а потому я постаралась держать семейство подальше.

Но стоило уехать, как все в свои руки брали либо Роуз, либо сестры Кеннеди, например Юнис. Они якобы лучше знали, что хорошо, а что плохо для Джека. В 1962 году, когда Белый дом был уже в основном отремонтирован и наша собственная жизнь почти налажена, я то и дело сталкивалась с переделками в стиле Кеннеди. Возвращаясь из очередной поездки, приходилось прилагать немалые усилия, чтобы исправить то, что успели испортить дамы Кеннеди, и переучить слуг в том, от чего успели отучить.

Эта война шла до самого последнего дня нашего пребывания в Белом доме.

Джек отказывался признавать мать, хотя перед камерами делал вид, что вполне с ней дружен, но вот отвадить от него сестер не удавалось.

За всех обиженных дам Кеннеди мне отомстила Пэт. Она вышла замуж за голливудского актера Питера Лоуфорда, и Джек, совсем недавно заявлявший, что худшее, что можно сделать, – это выйти замуж за актера, но еще хуже за актера британского, тут же изменил мнение.

Лоуфорд был приятелем Фрэнка Синатры, а значит, непременным участником самых разных мальчишников с голливудскими красотками, которых исправно поставлял Синатра. Хуже всего, что Патриш присоединилась к стараниям мужа, теперь Джек всегда мог рассчитывать на разнузданную оргию в доме сестры и зятя.

Мне исправно нашептывали (конечно, не из лучших побуждений, а чтобы ранить больней) о таком времяпровождении мужа, сестры Кеннеди в моем присутствии частенько перешептывались, а то и открыто шутили на эту тему.

Я надеялась на то, что, став президентом, Джек посчитает ниже своего достоинства спать с теми, кого подсовывает Синатра, но теперь голливудских красоток стал поставлять Лоуфорд. Именно он познакомил Джека с Мэрилин Монро, и в их доме частенько устраивались оргии с участием президента и секс-символа Америки. Подозреваю, что именно сестра и зять Джека внушили красотке бредовую мысль, что она может стать первой леди Америки.

Стоит ли удивляться, что я сделала все, чтобы эта пара появлялась в Белом доме как можно реже? Я имела право относиться к ним отрицательно. Разве может сестра так старательно разрушать брак брата и его репутацию? Лоуфорды не могли не понимать, что, разозлившись окончательно, я просто подам на развод, а благодаря их стараниям, оснований для этого у меня более чем достаточно. Но громкий развод не только навсегда закроет путь к президентству на второй срок самому Джеку, но и бросит тень на всех Кеннеди.

Потакая слабостям Джека, они только вредили ему во всех отношениях.

В Белом доме с радостью принимали только Джозефа Кеннеди, мою чудесную Ли с ее вторым мужем Стасом и Роберта Кеннеди (но без Этель, которая была в клане Кеннеди против меня).

С Ли мы жили душа в душу, она, как могла, помогала мне во всем. Соперничество к этому времени уже сошло на нет, вернее, Ли поняла, что выше уже не прыгнуть, потому что первая леди одна, не знаю, перестала ли она мне завидовать, но могла примчаться по первому зову, часами говорить по телефону, если мне нужно было выплакаться, ездила со мной не только в Нью-Йорк или Европу, но и в Индию и Пакистан.

Ли моя вторая половинка. И если говорят, что своей элегантностью я во многом обязана сестре, пусть так и будет. Она красивей, изящней, аристократичней, и у нее тоже нелегкая судьба.

В последние годы мы не дружим, но до того дружили всю жизнь.

Появляясь в Белом доме, она словно освещала его особым светом элегантности. Мне это нравилось. Вместе с Ли мы ездили в Пакистан и Индию, вместе очаровывали в Маракеше короля Хусейна… Именно мой статус первой леди, вернее, президентство Джека помогло аннулировать церковный брак Ли с Майклом, чтобы она могла обвенчаться со Стасом.

Это оказалось совсем непросто, но мы добились своего. Получив согласие папы римского, хохотали, как девчонки:

– Хорошо быть родственницей президента Соединенных Штатов, даже развод можно получить!

Но даже Ли в ту минуту не догадывалась, как плохо мне лично.

Мама научила нас скрывать свои чувства от других. Нужно быть доброжелательной, приветливой и спокойной, что бы ни случилось. Никого не интересуют твои страдания, держи их при себе.

Это сыграло со мной злую шутку. Нет, я не жалею, что не рассказывала всем подряд о своих обидах, но в результате даже друзья считали меня легкомысленной, удивляясь, как можно все время улыбаться и не замечать очевидного.