Яков Нерсесов - Русские генералы 1812 года Страница 21

Кстати , Костюшко попал в плен после неудачного для поляков боя под Мастовицами. Казаки окружили его, он получил два удара пикой и сабельное ранение в голову и, падая с седла, якобы произнес пророческие слова: «Польше конец!» По чистой случайности казаки не добили его, а доставили в русский лагерь. Оттуда Костюшко отправили в Санкт-Петербург, где он просидел в Петропавловской крепости, пока в 1796 г. польского героя не освободил Павел I, взяв слово больше не сражаться против России. Это слово Костюшко сдержал. Он уехал в Америку, но вскоре снова вернулся во Францию, где другой генерал, Домбровский, ускользнувший от Суворова в Польше (через пять лет они встретились в Италии), формировал польские легионы для борьбы под знаменами республиканской Франции. Однако, увидев, что французы отнюдь не собираются помогать полякам, Костюшко отказался от лестного предложения возглавить волонтеров. Неудачной оказалась и попытка Наполеона использовать имя национального героя для подъема поляков на борьбу с Россией. Остаток жизни Костюшко провел в эмиграции в Швейцарии, незадолго до смерти он освободил принадлежавших ему в Польше крестьян. Спустя годы его прах вернулся на родину и был захоронен в Кракове.

Подавление восстания Костюшко действительно означало гибель Польши. Она перестала существовать как независимое государство. В 1795 г. произошел третий, последний раздел Польши. Россия приобрела Западную Белоруссию, Волынь, Литву и Курляндию. А собственно польские земли попали под власть Пруссии и Австрии.

Но вернемся к нашему 17-летнему капитану артиллерии. Его незаурядные данные прирожденного артиллериста отметил сам Суворов. На вопрос Дерфельдена, кто так смело и умело маневрировал своей батареей во время штурма Варшавы, ему указали на Алексея Петровича. Ермолова наградили первым орденом – Св. Георгия 4-й степени. До конца своих дней, став ярым приверженцем атакующей суворовской манеры, Алексей Петрович будет больше всего гордиться этой первой наградой.

Между прочим, в 1769 г. Екатерина II учредила чисто военный орден Святого великомученика и победоносца Георгия четырёх степеней. Это была самая почетная боевая награда дореволюционной России. Получить ее могли только за личные заслуги на поле брани, и орден в просторечии назывался просто «военным».

Шефом всех орденов считался монарх, поэтому первым «кавалером» стала сама императрица, что невероятно повышало статус награды в глазах подданных. Вторым в этом почетном списке числится П. А. Румянцев (за Ларгу), причем у него тоже Георгий 1-й степени. Было не принято награждать павших в бою посмертно. Так, Дмитрия Петровича Неверовского за сражение при Лейпциге представили к Св. Георгию 3-й степени. Но поскольку герой скончался, то фамилии Неверовского не осталось даже в наградных списках. Чаще всего в годы войн России с Наполеоном награждали Св. Георгием 4-й степени – 491 раз.

Затем энергичный Ермолов отправился добровольцем в Италию, где принимал участие в нескольких боях с французами на стороне австрийцев. Оказался он там не без протекции влиятельного родственника А. Н. Самойлова и самого графа А. А. Безбородко. В Италии Ермолов впервые познакомился с тактикой боя генералов республиканской Франции. В 1796 г. вездесущий и расторопный Алексей Петрович сменил западное направление на восточное и принял участие в Персидском походе под началом В. А. Зубова. За заслуги при осаде крепости Дербент (батарея Ермолова обстреляла цитадель, вызвав в ней пожар) молодой майор был удостоен следующего ордена – Св. Владимира 4-й степени с бантом.

Между прочим , в наградном «иконостасе» Ермолова было примерно поровну отечественных и иностранных орденов. Российские:

Св. Андрея Первозванного (1835 г.); Св. Владимира 1-й степени (1821 г.), 2-й степени (1813 г.), 3-й степени (1807 г.), 4-й степени с бантом (1796 г.); Св. Александра Невского с алмазами (1813 г.); Св.Георгия 2-й степени (1814 г.), 3-й степени (1807 г.), 4-й степени (1795 г.); Св. Анны 1-й степени (1812 г.), 2-й степени (1806 г.). Иностранные ордена: прусский Пур ле Мерит (1807 г.) с короной (1858 г.); прусский же Красного орла 1-й степени (1813 г.); австрийский Военный орден Марии Терезии 3-й степени; баденский Военный орден Карла Фридриха (1814 г.), персидский орден Льва и Солнца 1-й степени с алмазами (1817 г.). Кроме того, Ермолов получил знаки прусского Военного ордена Железного Креста (так называемый кульмский крест; 1816 г.), а также золотую шпагу «За храбрость» (1807 г.) и золотую шпагу с алмазами (1813 г.)

За два года до конца столетия Ермолов получил чин подполковника. Казалось, все идет хорошо. Но в ноябре 1798 г. неожиданно грянул гром: увлекшегося просветительскими идеями Ермолова арестовали по делу о тайном смоленском офицерском политическом кружке «Вольнодумцы» и по подозрению в заговоре против императора Павла I уволили со службы. Его даже заключили в Петропавловскую крепость. В этой «убийственной тюрьме» времяисчисление проводилось по различному барабанному бою при утренней и вечерней заре. Здесь Ермолову было о чем подумать! «Во время моего заключения, когда я слышал… плескавшиеся невские волны, я научился размышлять», – писал он позднее. Заточение сделало его не только скрытным, осторожным и изворотливым, но и крайне желчным, что очень ярко отразилось в мемуарах героя. Вскоре Ермолова освободили и выслали в Кострому под надзор «на вечное житье». (На самом деле предписной лист гласил прибыть в лесную глухомань на берег реки Унжи, но нашему герою повезло: нашелся университетский приятель, чей отец счел возможным доложить в столицу, что «якобинца» лучше будет держать под присмотром именно в Костроме.) Там он часто проводил время в обществе другого опального – казачьего генерала Матвея Платова. Несмотря на разницу в возрасте, чинах и образовании, между ними установились приятельские отношения, и атаман якобы даже обещал Алексею Петровичу в жены одну из своих многочисленных дочерей.

Дж. Доу. Потрет Л. П. Ермолова. 1830-е гг.

Время шло, и по всему выходило, что на военной карьере Ермолова можно ставить крест. Его братья по оружию успели отличиться в походах Суворова в Италию и Швейцарию. Ермолов не без горечи думал о превратностях судьбы, с жадностью перелистывая страницы газет, где собирал «мозаику» победных реляций Александра Васильевича. Только спустя три года указом вступившего на престол Александра I Алексей Петрович в числе многих был помилован и смог снова поступить на службу. С 1801 г. он – командир конно-артиллерийской роты в Вильно, но все еще подполковник, тогда как сослуживцы, даже совсем молодые, давно обошли его по чинам и должностям. Алексей Петрович впал в депрессию, читал в подлиннике античных мудрецов и серьезно подумывал об отставке. Не получив на это высочайшего соизволения, он пытается «перехитрить» судьбу и проситься то в инженерные войска, то в казаки – лишь бы получить повышение в чине. Но все бесполезно!