Родерик Грэм - Мария Стюарт Страница 21

Именно во время визита матери — на стоянке в Амбуазе — Мария впервые почувствовала опасность. Роберт Стюарт, один из лучников шотландской гвардии, был беглым пленником, некогда захваченным после осады замка в Сент-Эндрюсе. Он изменил имя и теперь имел доступ в королевские покои в Амбуазе. Он попытался отравить еду Марии, но попытку раскрыли. Стюарт бежал в Англию, однако его схватили и вернули во Францию, где он под пыткой признался в преступлении и был казнен. Марии не сообщили о случившемся, но усиленная охрана замка и расходившиеся по дворцу слухи, несомненно, заинтриговали юную королеву и возбудили ее любопытство.

Более мрачная нота прозвучала, когда в Амьене скончался сводный брат Марии — пятнадцатилетний Франсуа, герцог де Лонгвилль, пославший в свое время матери веревку с узлом, демонстрировавшим, насколько он вырос. Мария де Гиз ухаживала за ним в его болезни, а его смерть разбила ей сердце. Мария теперь стала ее единственным ребенком, а королеварегентша знала, что ей вскоре придется покинуть Францию и свое единственное дитя. Раздавались плохо завуалированные намеки на большие расходы на содержание ее шотландской свиты при королевском дворе, и поздней осенью 1551 года она уехала, пролив при расставании с дочерью немало слез. Мария де Гиз могла остаться в семейном доме в Жуан вилле и даже подумывала о том, чтобы удалиться в монастырь. Однако она сознавала, что ее долг — от имени дочери править Шотландией.

Мария Стюарт больше никогда не увидит свою мать.

Глава IV

САМАЯ ЛЮБЕЗНАЯ ПРИНЦЕССА ХРИСТИАНСКОГО МИРА

Дофина Мария вела жизнь кочевницы, она постоянно перемещалась между королевскими дворцами. Но в целом все детские воспоминания Марии были связаны с дворцом Сен-Жермен, а Шотландия на расстоянии постепенно забывалась. Сен-Жермен находился достаточно близко от Парижа, чтобы Генрих II мог заниматься делами, но и довольно далеко от столицы, в приятной сельской местности; так же и в Шотландии дворец Линлитгоу находился на удобном расстоянии от Эдинбурга. Мария с энтузиазмом принимала участие в сен-жерменских маскарадах. Там она, одетая дельфийской сивиллой, обещала дофину любовь и счастье, когда станет королевой Британии, вызывая снисходительные аплодисменты двора. Поощрять ее династические амбиции начали очень рано.

Парижская резиденция, Лувр, была в основном рабочим местом Генриха II и в то время полностью перестраивалась, так что королевские дети редко посещали ее. Почти все прочие дворцы за пределами Парижа обязаны своим существованием страсти королей к охоте. Ближайшим был Фонтенбло, находившийся в тридцати пяти милях к югу. С XI века он был охотничьим замком, но Франциск I превратил его в подлинную жемчужину Возрождения. Парадные залы расписал мантуанский художник и архитектор Франческо Приматиччо, он же разместил в них точные копии античных статуй. В его обязанности входило и заведовать королевской коллекцией картин; впрочем, Франциск I сам купил «Мону Лизу» непосредственно у Леонардо да Винчи. Фонтенбло был исполнен роскоши — насколько ее мог позволить кошелек короля. Прекрасный замок Линлитгоу, в котором родилась Мария, спокойно поместился бы в одном из его строений.

На юго-западе от Парижа река Луара поворачивает на запад, к морю, и именно там на ее берега, словно жемчужины в ожерелье, нанизаны замки. Ближайший к Парижу — Шамбор, самый величественный из всех и более всего любимый Генрихом II. Этот обширный замок, весь в башенках и шпилях, стоит на реке Коссан. Франциск хотел отвести воды Луары, но его разубедили; впрочем, строительство замка и так почти разорило его. Замок был роскошно изукрашен снаружи и внутри, в нем более четырехсот помещений, оштукатуренных и расписанных в соответствии с модой. В центральном парадном зале находится двойная винтовая лестница, которую, говорят, спроектировал сам Леонардо. Тысячи узких проходов и укромных уголков поощряли к секретам, интригам и тайным свиданиям, игравшим огромную роль в жизни блестящего общества.

Придворные любовались Марией и дофином, игравшими в куртуазные игры, в которых она была попавшей в беду прекрасной дамой, а он — ее преданным рыцарем. В замке был особый балкон, с которого дамы могли наблюдать за возвращавшимися с охоты кавалерами или смотреть представления и турниры, устраивавшиеся внизу, во внешнем дворе.

Как только Мария научилась читать, ее познакомили с популярнейшей книгой того времени — романом «Амадис Галльский». Это был французский перевод испанского романа Гарсии Родригеса де Монтальво, повествовавший о приключениях прекрасного рыцаря Амадиса, спасавшего свою возлюбленную Ориану из плена и попутно побеждавшего всех врагов ее отца. Книга имела большой успех среди романтически настроенных придворных того времени и оказала огромное влияние на женщин. Диана д’Антуен, впоследствии ставшая первой любовницей Генриха IV, даже изменила свое имя, назвавшись Коризандой в честь одной из героинь романа. Роман представлял собой романтическую версию истории короля Артура и его рыцарей, хотя здесь они сражались не за Грааль, а за чистую любовь.

Стоя на балконе замка Шамбор, впечатлительная Мария видела, как фантазия превращается в реальность: облаченные в доспехи рыцари сражаются, а на их копьях — цвета их возлюбленных. Поскольку внимательные няньки вовремя уводили своих подопечных, она не видела, как нарастает жара, а усталость вызывает вспышки раздражения, так что галантность турниров зачастую сменяется мстительной жестокостью. Копья отбрасывались в сторону, а их сменяли секиры и булавы, а затем усталых воинов, утром бывших странствующими рыцарями, уносили на окровавленных носилках.

В Шамборе Мария и дофин катались верхом по обширному парку — вооруженная охрана и фрейлины держались на приличном расстоянии — и охотились на дичь, которую самым почтительным образом подгоняли к ним. Одним из новшеств, завезенных Екатериной Медичи из Италии, стал обычай надевать под юбку панталоны, что позволяло королеве ездить верхом по-мужски, не выставляя ноги на всеобщее обозрение. Мария вскоре переняла эту моду. Генрих II подарил ей двух лошадей — Бравану и Мадам Ла Реаль, и когда дофин седлал своих коней — Энгиена или Фонтэна, наступало самое беззаботно-счастливое время ее жизни.

Мария получила и образование, подобающее принцессе королевского рода. По приказу Генриха Екатерина позаботилась о том, чтобы Мария училась вместе с королевскими детьми у тех же наставников, Клода Милло и Антуана Фокелена, а духовные наставления были вверены Пьеру Лавану и Жаку Амио. На попечении собственного капеллана Марии Гийома де Лана находилась ее утварь для причастия, перевозившаяся за ней повсюду, где бы она ни пожелала посетить мессу. Таким образом старались избежать заражения, которое оказывалось возможным, если бы королева принимала причастие из общей чаши. Узкий круг придворных Екатерины Медичи придерживался строгих моральных принципов по сравнению с распущенностью двора Франциска I, и на случайные любовные интрижки здесь посматривали косо. Иметь постоянную любовницу — как в случае Генриха II — считалось приемлемым, но беспорядочные кратковременные связи воспринимались как вульгарная аморальность.