Родерик Грэм - Мария Стюарт Страница 20

Неожиданным результатом этой бездумной интрижки стало объединение Дианы и Екатерины против леди Флеминг и Генриха II. Диана считала также, что Генрих наносит ущерб чести Марии, поощряя распущенность членов ее свиты, однако Монморанси увидел здесь возможность нанести урон положению Дианы при дворе и распустил слухи о том, что ее заменила другая женщина. Екатерина, пусть и неохотно, терпела присутствие Дианы, однако у той было много врагов, завидовавших ее огромному состоянию. Помимо замка Ане ей принадлежали поместья и виноградники по всей Франции, а после смерти Франциска I она присвоила драгоценности, которые покойный король некогда подарил своей любовнице — герцогине д’Этамп. Генрих II подарил Диане замок Шенонсо и право сбора различных налогов, даже придумал для нее налог на церковные колокола. Рабле об этом сказал: «Король подвесил колокола королевства на шею своей кобыле». Генриху удавалось избегать скандала до тех пор, пока однажды вечером леди Флеминг, вероятно будучи навеселе, громко не заявила в присутствии всего двора: «Я сделала все, что могла, и теперь я беременна от короля; и это для меня большое счастье и честь. Я ношу в себе королевскую кровь и те плоды, что она взрастит». Ребенок, мальчик, стал известен как ангулемский бастард, а леди Флеминг быстро отослали в Шотландию. В качестве главы придворных дам Марии ее заменила мадам де Паруа, особа более строгих нравов.

Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы объяснить Марии смену гувернантки; правду от нее, конечно, скрыли. Мария все больше и больше превращалась во французскую принцессу. Корона Шотландии — страны, о которой у нее сохранились лишь весьма туманные воспоминания, — была почти забыта. Жизнь Марии во Франции была полна новых ярких впечатлений, затмивших прошлое, за исключением, конечно, мыслей о матери, которая теперь планировала нанести визит во Францию. Первое письмо, написанное Марией в 1549 году, предназначалось ее матери. Это было формальное послание, в котором говорилось, что скоро к ней отправится де Брезе с новостями. Как многие школьницы, старательно выводящие буквы своим «лучшим» почерком, Мария сократила письмо, упомянув лишь, что новости расскажет матери де Брезе. Они заключались в том, что в возрасте пятидесяти четырех лет скончался ее дед — Клод, герцог Гиз. Мария де Гиз постоянно писала письма, касавшиеся воспитания дочери, и прежде всего религиозных наставлений — в основном Антуанетте. Девочке надлежало ежедневно посещать мессу; у нее было два капеллана — Гийом де Лан, назначенный Генрихом, и приор Инчмахоума, сопровождавший ее в путешествии из Дамбартона и оставшийся при ее дворе за свой счет, к несомненному облегчению короля.

В апреле 1550 года счастливая Мария получила известие о том, что ее мать планирует приехать во Францию, хотя и не только ради похорон герцога Клода, присутствие на которых для юной Марии было сочтено неподобающим. Герцогство унаследовал дядя Марии — Франсуа де Гиз. Письмо Марии матери по поводу предстоящего визита куда менее формально; по нему видно, что она уже в совершенстве научилась писать по-французски. Тем временем Мария де Гиз написала Диане, спрашивая ее о траурных облачениях, соответствующих французской моде. Правильнее было бы спросить у Екатерины, однако Мария де Гиз, француженка до мозга костей, считала вкус Екатерины — которую ни разу не видела — итальянским, а потому варварским.

Мария де Гиз приехала во Францию не только по семейным делам. Английские войска наконец покинули Шотландию, и теперь французские гарнизоны Генриха II и его армия под Булонью, перешедшей в руки Франции, могли вернуться домой. Король планировал торжества в Руане. Мария де Гиз привезла с собой весь шотландский двор, надеясь, что поддержка, оказанная ей как королеве-регентше шотландской знатью, усилится после получения пенсий от Генриха II за верность — так и произошло. Другим словами, шотландцы отправлялись в бесплатную поездку за рубеж, да еще и получали немалые взятки, которые сама регентша не могла себе позволить. Мария де Гиз знала, чем задобрить шотландскую аристократию.

Мария встретилась с матерью 25 сентября 1550 года, а в октябре прибыла в Руан в составе королевского кортежа, прибывшего ради устроенной Генрихом II entrée joyuse, чтобы ознаменовать возвращение Булони Франции и окончательное умиротворение Шотландии, что означало вывод французских войск и экономию значительных средств. Но даже без этого желанного довеска Мария де Гиз и ее дочь были почетными гостями. Однако теперь дочь затмевала мать. Марии было семь лет и десять месяцев, и она была высокой для своего возраста, так что портной Никола де Монсель снабдил не по годам развитую девочку нарядами из фиолетового, алого и желтого бархата, голландского полотна, белого и синего венецианского атласа, фиолетовой и черной тафты, а также розовыми и белыми чепцами и расшитыми передниками, надевавшимися поверх юбок из серебряной парчи. Мария блистала шелками и драгоценностями, сидя по правую руку от Генриха II на королевских подмостках, пока перед ними шла процессия, возглавлявшаяся магистратами Руана. Проходя мимо, они обнажали головы и кланялись. За ними следовали две тысячи солдат, охранявших оборванных и закованных в цепи английских пленников — этими «пленниками» скорее всего были горожане Руана, переодетые в новенькие «лохмотья». Четыре слона, сооруженных из дерева и холстины, везли на спинах горшки с пылающими углями, а их окружали римские гладиаторы, склонявшиеся в поклоне перед огромной платформой, которую влекли украшенные плюмажами лошади. На ней везли «Генриха» и его «семью» — горожан-добровольцев, тоже украшенных перьями. За ней следовала платформа, которую тащили крылатые лошади; на ней стояли фигуры Славы и Победы. Античные воины несли модели фортов Булони и Кале и огромные стяги, на которых художники изобразили Хаддингтон, Данди и замок Брути. Наконец, там был плавучий остров, на котором обнаженные «бразильские» туземцы — жители Руана, выкрашенные в розовый цвет, — подобающим образом покорились французским солдатам. (Генрих желал основать колонию в Бразилии, и в 1555 году адмирал Вильгеньон отправится в неудачную экспедицию к нынешнему Рио-де-Жанейро.) Было организовано и потешное морское сражение на Сене, а в соборе исполняли торжественный гимн «Тебя, Господи, славим». Генрих II и Мария наслаждались каждой минутой праздника. На следующий день представление повторили для королевы Екатерины, однако на этот раз оно было омрачено, так как один из кораблей пошел ко дну и изображавшие моряков актеры утонули в быстрых водах Сены.

Именно во время визита матери — на стоянке в Амбуазе — Мария впервые почувствовала опасность. Роберт Стюарт, один из лучников шотландской гвардии, был беглым пленником, некогда захваченным после осады замка в Сент-Эндрюсе. Он изменил имя и теперь имел доступ в королевские покои в Амбуазе. Он попытался отравить еду Марии, но попытку раскрыли. Стюарт бежал в Англию, однако его схватили и вернули во Францию, где он под пыткой признался в преступлении и был казнен. Марии не сообщили о случившемся, но усиленная охрана замка и расходившиеся по дворцу слухи, несомненно, заинтриговали юную королеву и возбудили ее любопытство.