После. Что околосмертный опыт может рассказать нам о жизни, смерти и том, что будет после - Брюс Грейсон Страница 23

Тут Эл остановился и впервые перестал улыбаться.

– А дальше? – подбодрил я.

– Да, – медленно проговорил он. – Есть еще кое-что, но я не уверен, что сейчас готов об этом рассказать.

– О… – произнес я, пытаясь сообразить, как разговорить его дальше. Но не успел я ничего придумать, как он уже продолжал:

– Потом, – сказал он. – Какое-то создание сказало мне, что у мальчика, который живет по соседству, рак, и я должен сообщить об этом его родителям. – Он снова помолчал и облизал губы. – Но я не уверен, что могу это сделать. Как мне объяснить им, откуда я узнал?

– Пожалуй, это было бы сложно, – согласился я. – Может, вам нужно еще подумать обо всем этом, обсудить с кем-нибудь?

– Но мне не с кем поговорить! Моя жена и слышать не хочет ни о чем, что я пережил во время операции. Говорит, что выходила замуж за веселого, трудолюбивого, приятного парня, а не ветхозаветного пророка.

– Может, вам прийти в группу поддержки вместе с женой через месяц? – предложил я. – Она увидит, что вы не единственный, что многие нормальные люди испытывают подобное.

Эл засмеялся и покачал головой.

– Нет, она ни за что не пойдет. Она даже не хочет, чтобы я туда ходил. Говорит, что я слишком много думаю о своих переживаниях, и пора бы уже забыть о них и вернуться в реальность.

Было ясно, что Эл получил очень глубокий околосмертный опыт, который сильно изменил его, но я все же никак не мог поверить в то, что он «видел» в операционной. Может быть, я смогу выбросить из головы его странное видение после того, как поговорю с врачом или кем-то, кто был тогда в операционной?

– Эл, а вы не рассказывали хирургу, что произошло с вами во время операции? – спросил я.

– Конечно, – ответил мужчина. – Потом, через несколько дней. Он зашел ко мне в палату во время обхода, и я спросил его, почему он так махал руками в операционной, будто пытался взлететь.

– И что он ответил?

– По-моему, ему было стыдно. Он спросил со злостью: «Кто вам сказал?!» Я ответил: «Никто. Я видел вас оттуда», – и показал пальцем на потолок.

– И как отреагировал ваш хирург? – спросил я.

– Он занял оборонительную позицию, как будто решил, что я его в чем-то обвиняю. «Уж наверное, что-нибудь я сделал как надо, раз вы сейчас здесь», – бросил он и вышел.

До сих пор я смотрел на все с точки зрения Эла и сочувствовал ему. Однако, услышав о реакции врача, я вспомнил свою историю с Холли, когда она заявила, что видела пятно на моем галстуке. И я отлично понимал ощущения этого хирурга. Это были не просто стыд и неловкость, скорее чувство, что у тебя выбили почву из-под ног, втянув тебя во что-то совершенно невозможное.

– Эл, вы не против, если я поговорю с ним?

– Пожалуйста! – ответил он.

– Тогда мне нужно ваше письменное разрешение, поскольку мы с ним работаем в разных больницах.

– Без проблем, – ответил Эл. – Я готов.

Кардиохирург, оперировавший Эла, оказался японцем по происхождению, врачом строгих правил и безупречной репутации. Он совсем не походил на человека, склонного шутить в операционной. Он согласился встретиться со мной и был рад услышать новости о состоянии своего пациента. И к моему большому удивлению, он подтвердил рассказ Эла. Еще в Японии, во время медицинской практики он выработал интересную привычку, которой никогда не видел у американских хирургов. Продезинфицировав руки и натянув стерильные перчатки, он очень опасался дотронуться до чего-либо в операционной и вызвать риск даже малейшего загрязнения. Поэтому, наблюдая, как ассистенты начинают операцию, он складывал руки на груди, ладонями к стерильному халату, чтобы случайно ничего не коснуться, и давал указания команде, показывая на нужные вещи локтями.

До этого разговора я подозревал, что видение Эла, где хирург машет локтями, было лишь сном. Но когда обнаружилось, что это и правда имело место, мне нужно было искать другое объяснение. Я спросил врача, как он объяснил себе, что Эл утверждал, будто видел это. Он пожал плечами: «Я вырос в семье буддистов. Нам вовсе не обязательно всему искать объяснение».

Я предположил, что Эл мог видеть врача, «машущего руками», еще до того, как наркоз полностью подействовал. Чтобы уточнить, я спросил Эла, что еще он заметил одновременно со странным поведением врача. Он отвечал, что грудная полость была вскрыта и ее фиксировали металлические зажимы и что два других хирурга делали что-то с его ногой. Это его озадачило, у него ведь были проблемы с сердцем, и он не мог понять, при чем тут нога. На самом деле врачи в это время подготавливали вену на ноге, которую собирались использовать для шунтирования. Это явно указывало, что Эл был уже полностью без сознания в то время, когда видел хирурга, машущего локтями. Значит, он никак не мог видеть все это своими глазами – наркоз уже полностью подействовал на мозг, и глаза его были закрыты и зафиксированы с помощью клейкой ленты, что часто делается, чтобы предотвратить чрезмерное высыхание глаз за длительное время без возможности моргать. Эл просто не мог ничего видеть. Но он все-таки видел.

 Эл сильно удивился, когда посмотрел сверху и в левом нижнем углу обнаружил – кого бы вы думали? – себя! Грудная полость была вскрыта. Внутри он увидел свое сердце.

Околосмертное переживание Эла выглядело загадочным, но вовсе не было уникальным. Подробные картины, полученные как бы с «внетелесной» точки зрения, – не самая часто встречающаяся особенность ОСП, однако Эл – не единственный, кто рассказал мне о таком опыте. Джейн было двадцать три, когда при первых родах она испытала ОСП. Она тоже говорила, что покинула тело и смогла видеть, что происходит в других местах.

«Из-за потери крови у меня сильно упало давление. Медсестры запаниковали, так как в больнице не было крови моей группы. Я услышала, как одна из них воскликнула: „Боже, мы ее теряем!“ В этот момент я покинула тело и откуда-то с потолка операционной смотрела, что они делают. Я знала, что жива, и не сразу поняла, что это было мое тело там, внизу. Я видела, как приехал врач, как продолжались какие-то процедуры, слышала разговоры и видела, как родилась моя дочь. Я слышала, что говорили о ней врачи, чем они были озабочены. Это была небольшая больница, и вскоре я обнаружила, что смотрю сверху на мою маму в комнате ожидания. Она курила. Вообще-то моя мама не курит, но после она призналась мне, что тогда очень нервничала и раз или два попробовала закурить.