Евгений Велихов - Я на валенках поеду в 35-й год... Воспоминания Страница 23

Расскажу ещё о нескольких своих зарубежных командировках. Симпозиум по МГД-генераторам в Таллахоме, Теннесси. Летит целая компания, во главе — А. Е. Шейндлин. В аэропорту бегает китаец, что-то лепечет типа «симпозия». А. Е., как всегда, уверен: «Это за нами». Английского он тоже не знает. Садимся в автобус, приезжаем в какой-то мотель, становимся в очередь на регистрацию. Знакомых не видно. Подходит наша очередь, даём паспорта. Немая сцена… Оказывается, мы ошибочно приехали на симпозиум НАТО, где обсуждают сотрудничество между США и ФРГ в ракетных технологиях. Хозяева быстренько находят такси и отправляют нас на наш симпозиум.

В один из вечеров собираемся развлечься. Нам сообщают, что в Теннесси сухой закон. И что делать? Подъезжаем к полицейскому. Он показывает магазин и объясняет, как подойти сзади и получить спиртное через собачью дверку. «А как дальше?» — спрашиваем мы. «Дальше — только в частном клубе. Когда проедете 80 миль, увидите клуб „Магнолия“». Действительно, находим клуб в финском домике, нас встречают две дамы со следами былой красоты на лицах. Меня выдвигают в члены клуба, наверное, я и до сих пор там член. Танцуем, сообщаю партнёрше, что я из Москвы.

— В каком штате?

— Не в штате, а в СССР.

— А где это СССР?

Счастливые люди… Пора возвращаться, выясняется, что я — самый трезвый. Сажусь за руль. Первый раз в американской машине с автоматической коробкой и вакуумными тормозами. Дорога такая узкая, что кажется, борта свешиваются за край полотна. Навстречу такая же машина, чудом разъезжаемся. Выскакиваю на хайвэй и — о ужас! — все едут мне навстречу! Нажимаю на тормоза, часть компании влипает под приборную доску, остальные врезаются в спинку сидения. Сразу все отрезвели и благополучно вернулись в отель. В Москве кто-то (я догадываюсь, кто) настучал, и меня опять долго убеждали, что пить надо дома.

Дальше — больше. Утром А. Е. ведёт переговоры о том, чтобы нам показали установку. Дело деликатное, приглашают русского профессора из местного университета. Он выслушивает обе стороны и советует: «Однажды Витте отправил одного господина в Сибирь и напутствовал: дальше едешь — тише будешь». Отправляемся в Вашингтон. Подлетаем к аэропорту, и хозяева сообщают, что в город нельзя. Спрашиваем: «Что там, война, что ли?» «Почти…» — говорят. Оказывается, рядом с Таллахомой, в Мемфисе, убили Мартина Лютера Кинга. Останавливаемся в «Мариотте», на окраине. Утром я с Юрой Чернилиным — заместителем гендира МАГАТЭ, курирующего наш Совет, собираемся в город. Не пускают. Мы возмущены: «Мало, что КГБ опекает, теперь и ФБР. Мы в свободной стране или нет?» Вырвались. Город напоминает Сталинград. На газонах лежат солдаты. На них столько навешено амуниции, что двигаться в такую жару они не могут. Часть кварталов заполонена слезоточивым газом. Витрины разбиты, сквозь окно торчит застрявшая софа. Потный негр тащит два телевизора. Магазины и кафе закрыты. Кое-где горят дома. Проскакивают реликтовые автомобили, в них сидят аборигены, размахивают бутылками и что-то орут. Стоит большой фургон, из которого снабжают национальных гвардейцев бутербродами и кока-колой. Я предлагаю Юре взять бутерброды, он отказывается — международный чиновник, боится дипломатического скандала. Становлюсь в очередь и получаю на двоих. Перед «Капитолием» фотографирую его. Тут же, как из-под земли, выскакивают негритята и требуют денег. Но от русских (в то время) не дождёшься! По радио объявляют о комендантском часе, возвращаемся в отель и уже по телевизору наблюдаем продолжающиеся безобразия. «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые!» (Ф. И. Тютчев).

Командировка на симпозиум в Пассадену, Лабораторию реактивного движения, вместе с Михаилом Дмитриевичем Миллионщиковым. Он — вице-президент Академии, член Пакгоушского Комитета учёных, ведёт переговоры с администрацией. По дороге заезжаем в Монреаль на «Экспо-68», где он председатель выставочного комитета. До Монреаля пилим на «ТУ-144». У М. Д. отдельная каюта, и мы втроём с А. Е. Шейндлиным задаёмся целью выпить весь запас коньяка. На выставку приезжаем сильно под шафэ, я опять всё вижу на двух экранах. В нашем величественном павильоне встречаю знакомых ребят из ракетных КБ, которые монтируют секретное оборудование (знакомые клапаны ПКИДД, которые не только секретные, но и крайне дефицитные в СССР).

Прилетаем в Лос-Анджелес, едем на машине в Пассадену. Симпозиум открывается через два часа, и у меня второй доклад. М. Д. Миллионщиков предлагает выпить ещё бутылку и идти на симпозиум. Выпиваем на троих. А. Е. Шейндлин ложится спать, а мы идём на симпозиум по пустым улицам Пассадены, которые почти без тротуаров. Американцы и до ближайшего магазина едут на машине. Около Лаборатории М. Д. кто-то узнаёт. Делаю доклад на своём американском жаргоне. М. Д. сидит и хохочет, в Москве он берёт уроки английского. Нас прекрасно принимают в Лаборатории и Калтехе — вотчине Фон Кармана. Обсуждаем с М. Д. итоги и приходим к выводу, что у МГД-метода для атомных электростанций нет перспективы. Нужно искать другие применения.

Время необузданного романтизма шло к концу. Одним из наиболее экзотических проектов был проект плазменного реактора. Разрабатывался он в Институте тепловых процессов, где директором был Президент Академии академик Мстислав Всеволодович Келдыш, и у американцев был проект плазменного реактора (схема В). Он разрабатывался совершенно секретно. У нас работы возглавлял Виталий Михайлович Иевлев. Он имел инженерное и математическое образование и работы по реактору поставил на широкую ногу. Многие из моих сокурсников работали над этим проектом. Идея заключалась в том, чтобы отделить область ядерного горения от потока охлаждающего газа, а тепло передать излучением. Попытки просто ламинизировать поток рабочего газа были безнадёжны. Виталий Михайлович предложил использовать сильное магнитное поле и ток вдоль поля для удержания горячей плазмы урана внутри полого потока. На обсуждение этой идеи И. В. Курчатов послал меня.

В. М. в лучших традициях мехмата исписал всю доску интегралами и корреляционными функциями. Я вспомнил мой опыт с ртутью и на пальцах показал, как ток совьётся в спираль и вся конфигурация развалится независимо от силы поля. М. В. Келдыш сидел, подперев скулу кулаком, и молчал. Всё-таки поверили больше В. М. Иевлеву, и были приняты грандиозные планы сооружения реактора в ближайшие годы. Он был профессором, и вскоре его избрали в членкоры АН, а я был просто м.н. с-ом. Эта программа существовала долго, но потом сама собой умерла, как и многие другие проекты романтических 50-х. Таким образом, и это направление не имело перспективы.