Хендрик Фертен - В огне Восточного фронта. Воспоминания добровольца войск СС Страница 24

Осмотреть достопримечательности мы смогли, только когда нас начали отпускать в увольнения. Появившееся свободное время, помимо всего прочего, мы использовали для того, чтобы посетить города, связанные с историей войны 1914–1918 годов. Среди прочего мне особенно запомнился 18-метровый мемориал, окруженный блиндажами, на которых остались следы кровопролитных боев между французскими и немецкими войсками.

Наши казармы не были монастырем, а их обитатели не являли собой образец святости. Главной темой наших разговоров была тоска по женской компании. Мы мечтали о прекрасных дочерях Эльзаса. В нашем возрасте это было вполне естественно, и у нас не существовало табу на этот счет. Но прошли недели, прежде чем командир роты разрешил нам отправиться на поиски приключений на любовном фронте. Однако перед этим он провел с нами длившуюся не один час беседу о том, как вести себя в обществе гражданского населения! Мы терпеливо выслушивали его «проповедь» об интимной гигиене и опасности сомнительных сексуальных отношений. Караульные, стоявшие на воротах казармы, также не обошли нас своим вниманием, и внимательно осмотрели нас. Они убедились, что наши ботинки и кожаные ремни начищены до зеркального блеска, а также что у каждого из нас есть чистый отглаженный носовой платок и презерватив. Только после этого мы получили возможность предаться счастливым часам.

Долгожданная свобода опьяняла нас. Поодиночке или небольшими группами мы изучали окрестности. Эльзас был землей, за которую в прошлом постоянно боролись между собой Германия и Франция. Поэтому многое здесь являло собой результат борьбы французской и немецкой культуры. В характере жителей сочеталась французская беззаботность и немецкая точность. Они сами говорили, что на основе этого противоречия обрели свою индивидуальность, которой гордятся. Взаимоотношения между ними и новобранцами войск СС не были иными, кроме как замечательными.

По воскресеньям, когда нас отпускали из лагеря, мы штурмовали булочные. Но лишь немногие из них работали в этот день недели в Зенхайме и Мюльхаузене. Поэтому продававшиеся в них лакомства, такие как разнообразные пирожные и торты, распродавались очень быстро.

Мы следовали своим инстинктам и находили то, что искали. Когда открывались ворота казармы, голодные солдаты тут же разыскивали воскресные булочные, которые продавали свою продукцию без обязательных продуктовых карточек. Но только наши желудки наполнялись, и привлекательные парни в униформе цвета фельдграу (какими мы не без основания считали себя) отправлялись на поиски амурных приключений. У нас оставалось лишь несколько часов свободы, но даже это ограниченное время и бытовавшая на окружающей территории причудливая смесь французского языка с эльзасско-германским диалектом не мешали нам находить общий язык с местными девушками.

У меня не было проблем в общении с Аннет, хорошенькой девушкой с каштановыми волосами, переехавшей сюда из Танна. При этом мне настолько повезло, что ее старшая сестра оказалась возлюбленной моего командира взвода, а младшая сестра была девушкой нашего сержанта. Благодаря этому Аннет удавалось устраивать наши с ней встречи не только по воскресеньям. И роман с ней в мирных Вогезах почти заставил меня забыть о войне. Вместе с Аннет, вслушиваясь в ее мягкий эльзасский диалект, я решил, что именно Эльзас — родина любви. Однако романтичному настроению приходил конец, стоило только вернуться в казармы, где нас ждала совсем иная атмосфера.

Десятилетия спустя в одном из официальных военных документов я обнаружил фразу: «Добровольцы из Зенхайма были авантюристами и бандитами». Первоисточником этой оценки стал голландский историк, который смог докопаться до «истины», анализируя жизнь своей Родины в те годы, которые он провел… в Англии. Учитывая тогдашнюю политическую ситуацию, трудно найти другое место, где он был бы более далек от информации из первых рук. Однако здесь стоит вспомнить Фридриха Ницше: «Историки — испорченные люди, поскольку обладают властью изменять истину, какой нет даже у богов». И нам не услышать правды от тех, кто считал солдатский долг позорным, в то время как именно поколение двадцатых годов стало основным расходным материалом войны.

В 1966 году в своей книге «Солдаты, такие же, как другие» генерал Пауль Хауссер, человек, боготворимый своими бойцами и уважаемый бывшими противниками, писал: «Я уважаю мнения других и авторов, которые высказываются против войск СС, основываясь на своих убеждениях. Но я возражаю, когда их работы рассматриваются как „чистое знание“, „трезвые и объективные“ или „источник справедливости и беспристрастности“ и обсуждаются или исследуются с этой точки зрения. Особенно, если их авторы собирают только дискредитирующий материал и/или компенсируют все позитивное клеветническими комментариями, направленность которых очевидна».

Уже в последние два года войны начала появляться не слишком квалифицированная, но изобличающая литература. Одна из голландских газет «Хет Парол» писала по этому поводу: «Со дня нашего освобождения между национал-социалистами и всеми остальными людьми возникла пропасть ненависти и презрения. Но право ненавидеть в данном случае — это право тех, кто лично пострадал во время оккупации или был активным участником Сопротивления. Тем не менее можно заметить, что наиболее сильную ненависть к национал-социалистам испытывают обыватели, от захватчиков не пострадавшие. Во время войны истинные члены Сопротивления, которые сами выбрали свою судьбу, психологически были гораздо ближе к голландским добровольцам в рядах СС, которые точно так же, как и они, рисковали своею жизнью».

Родина неласково встретила нас после окончания войны. Но тогда, в Вогезах, мы даже не могли представить себе такое. Между тем, период нашей подготовки в мирном Зенхайме медленно подходил к концу. Хотя мы и не могли сказать, что жили там, как боги, но покидать эту землю и ее людей нам было тяжело. Но еще тяжелее для нас было прощаться с дочерями Эльзаса.

Тем временем театр военных действий Германии уже распространился на Северную Африку, что было не особенно верным решением. За время войны союзники Германии, такие, как Италия, часто оказывались недостаточно компетентными, чтобы осуществить свои военные планы. Это происходило как по вине их командования, так и из-за недостаточной подготовки и оснащения их вооруженных сил.

Выражаясь фигурально, меч одержимого страстью к экспансии Муссолини оказался тупым и из оружия превратился в тяжкую ношу. Гитлер был вынужден предоставить ему военную поддержку в Африке и на Балканах. После успешного молниеносного наступления немецких войск в Южной Европе флаг рейха уже реял над Белградом и над Акрополем в Афинах. Флаги со свастикой развевалась на ветру от Туниса и почти до самого Нила, но и в этих обстоятельствах только Эрвин Роммель и его Африканский корпус спасли итальянскую армию от военной катастрофы. Немецкие солдаты вышли победителями и из сражения на средиземноморском острове Крит. Правда, при этом германские воздушные десантники под командованием генерала Штудента понесли огромные потери, сражаясь против численно превосходивших бойцов противника, среди которых было 6000 греческих и 27000 британских солдат.