Хендрик Фертен - В огне Восточного фронта. Воспоминания добровольца войск СС Страница 25

Выражаясь фигурально, меч одержимого страстью к экспансии Муссолини оказался тупым и из оружия превратился в тяжкую ношу. Гитлер был вынужден предоставить ему военную поддержку в Африке и на Балканах. После успешного молниеносного наступления немецких войск в Южной Европе флаг рейха уже реял над Белградом и над Акрополем в Афинах. Флаги со свастикой развевалась на ветру от Туниса и почти до самого Нила, но и в этих обстоятельствах только Эрвин Роммель и его Африканский корпус спасли итальянскую армию от военной катастрофы. Немецкие солдаты вышли победителями и из сражения на средиземноморском острове Крит. Правда, при этом германские воздушные десантники под командованием генерала Штудента понесли огромные потери, сражаясь против численно превосходивших бойцов противника, среди которых было 6000 греческих и 27000 британских солдат.

Отбывая на новое место, мы узнали, что перед отправкой на фронт нам предстоит пройти в австрийских горах, расположенных в Каринтии, еще один очень сложный курс, посвященный вооружению и военно-полевой подготовке. Летом 1941 года наш поезд на всех парах пронесся через Мюнхен и Зальцбург, и мы очутились в диковинной для нас местности, где большинство жителей были одеты в народные альпийские костюмы с фетровыми шляпами и кожаными штанами. По пути мы не опровергали мнение окружающих, которые считали, что мы едем воевать на Балканы. Поэтому на станциях к нам устремлялись команды медсестер Красного Креста, которые поили нас кофе из цикория, называли нас отважными солдатами и желали вернуться назад целыми и невредимыми.

Нашим новым местом дислокации стал поселок Лендорф неподалеку от города Клагенфурта. Мы, жители равнин, были впечатлены еще холмами Эльзаса, но здесь нас просто ошеломили гигантские горы Каринтии. Глядя на них, мы ощущали растерянность. Альпийские горы оказались во много раз больше, чем мы их представляли по картинкам, которые видели в школе, и от их невероятных размеров возникало ощущение, что они совершенно отрезали нас от родной земли.

Наши новые казармы оказались гораздо лучше тех, что были у нас в Занхейме. Они были расположены в идиллически-прекрасном месте у подножия гор и состояли из современных двухэтажных только что построенных зданий. Эти дома были специально построены для войск СС. Царивший в них уют подавлял впечатление от окружавшей нас монументальной мощи природы. Однако огромная столовая в главном здании, которая также служила комнатой для собраний, была обустроена в полном соответствии с канонами величественной военной архитектуры той эпохи. На стенах столовой в промежутках между высокими окнами были изображены огромные панорамы батальных сцен. На них во всей красе была показана новая немецкая армия, что, без сомнения, вдохновляло новобранцев. Мне довелось снова побывать в этих казармах в 1959 году. К тому времени там размещались уже австрийские горные войска, но изображения на стенах были сохранены.

В Клагенфурте мы, наконец, получили право носить оружие, и оно было выдано нам. Также мы, как и солдаты всех других армий, должны были принять присягу. Произнесение этой клятвы означало, что мы должны были исполнять солдатские обязанности, соблюдать законы воинской чести, в случае же нарушений с нашей стороны к нам могли быть применены дисциплинарные меры или даже суд военного трибунала вермахта.

Мы были заранее ознакомлены со всеми условиями. При этом ни одного из добровольцев не вынуждали принимать присягу. Любой из нас мог на этом этапе беспрепятственно покинуть войска СС, если он вдруг осознал свою недостаточную зрелость для военной службы или обязательства клятвы противоречили тому, что он мог и хотел исполнить. Точка зрения тех, кто решил не принимать присягу, уважалась. Командиры не осуждали их и не пытались переубедить. Эти люди вернулись домой обычными гражданскими жителями.

Батальон принимал присягу на площадке перед казармами, по бокам которой стояли составленные в козлы пулеметы. Мы подходили четверками, поднимали правую руку, а левую клали на обнаженный меч и хором повторяли клятву за офицером: «Клянусь тебе, наш лидер Адольф Гитлер, быть верным и мужественным. Клянусь беспрекословно повиноваться тебе и назначенным тобой начальникам вплоть до моей смерти. Да поможет мне Бог!» Эти слова мы произносили перед нашими высшими командирами.

После присяги каждому из нас на внутреннюю сторону левой руки была нанесена татуировка с его группой крови. Это делалось в медицинских целях, чтобы в случае кровопотери на поле боя наши жизни можно было спасти своевременным переливанием крови. Однако после войны эти татуировки превратились в позорное клеймо для десятков тысяч людей и стали называться «метками Каина». Их носители стали восприниматься в обществе как прокаженные, и многим из эсэсовцев это даже стоило жизни.

Но, так или иначе, после этого я стал официально считаться солдатом войск СС. Частью, некоторой я принадлежал, была 4-я рота запасного батальона «Вестланд», входившего в дивизию «Викинг». Это была одна из бронетанковых дивизий, оснащенных противотанковыми орудиями и пулеметными расчетами. От нас требовалось изучить всю эту технику, что мы и делали вполне охотно.

Все мы, проходившие первый этап обучения в Зенхайме, старались держаться вместе. Между тем в батальон прибыло большое количество новых членов из северных территорий, таких, как Скандинавия. И жизнь наших инструкторов, вынужденных приспосабливаться к менталитету этих молодых людей с севера, перестала быть спокойной.

Проблемы с блондинами с севера начались с самого первого дня, особенно с датчанами. Они были упрямы, грубы, критичны и любили хорошо выпить и поесть. Датчане жаловались на еду, которая готовилась на военных кухнях. Она им совершенно не нравилась, и их упорство дошло до полного неповиновения инструкторам.

Однако немецкие инструкторы сумели заслужить их доверие. Оставаясь ровными и спокойными, они добились того, что датчане также пошли им навстречу и, что удивило нас, в них обнаружилось ярко выраженное чувство справедливости и дух товарищества.

С норвежцами инструкторам пришлось сложнее, поскольку они были более сосредоточенными и убежденными в своей правоте. Однако стоило лишь раз заслужить их доверие, и ты обретал его навсегда. Многие из них приехали из деревень или небольших городов их редконаселенной страны, где они выросли в своем узком мирке, относительно удаленном от всего остального мира. Они были более прямодушными, в них было больше юношеской беззаботности и добросердечия. В военной сфере эти качества позднее оборачивались почти полным пренебрежением к опасности, особенно, если речь шла об их собственных жизнях. Но, так или иначе, эти ребята вскоре также начали радовать инструкторов. Многие норвежцы демонстрировали свою отличную подготовку. А какими чудесными товарищами они оказались!