Александр Золототрубов - Буденный Страница 24

Наконец вечером 14 января поступила депеша от командующего фронтом. Шорин подтвердил задачу Конармии — форсировать Дон на участке Батайск — Ольгинская, прорвать оборону противника и выйти на линию Ейск — Старо-Минская — Кущевская. Получалось, надо наносить удар в лоб по главным силам противника, сосредоточенным в Батайске и Ольгинской? Но зачем идти в лоб? Наносить удар по Батайску крайне невыгодно для Конармии. Если даже она и форсирует Дои, то попадет в болота: поймы рек Дона и Койсуг, отделявшие Конармию от Батайска и Ольгинской, затоплены водой, покрыты тонким льдом. По нему армия не пройдет, вся застрянет, по ней деникинцы из орудий и пулеметов смогут бить прямой наводкой. Рассчитывать на помощь 8, 9 и 10-й армий не приходилось: они еще не успели перегруппировать свои силы. Что делать? К тому же у врага на том берегу Дона масса конницы, орудия и пулеметы будут бить без промаха. С болью в душе Буденный отдал приказ наступать.

17 января Конармия устремилась к Батайску. Кавалерия шла на врага под градом пуль. Атака длилась до самого вечера, но успеха не имела. К ночи полки Конармии вернулись на исходные позиции.

В 3 часа ночи Реввоенсовет Конармии обратился к командующему фронтом с просьбой оказать поддержку стрелковыми частями или отменить директиву. Но Шорин был неумолим. Ворошилов только развел руками, а Буденный, бросив взгляд на карту, высказал такую мысль: а что, если переправиться через Дон в районе станицы Константиновская, где есть переправа, и с тыла ударить по белым? Да, так он и решил. 21 января Конармия снова пошла в наступление, но успеха не имела. Командарм еще раз убедился, что лобовой атакой Батайском не овладеть, надо применять обходной маневр. Реввоенсовет Конармии вновь обратился по прямому проводу к Шорину с просьбой отменить его приказ на атаку Батайска со стороны Ростова. Однако тот отклонил его просьбу.

Мнение Буденного о бесцельности лобовых атак, как позже выяснилось, разделяло и Главное командование Красной Армии. Так, 22 января в директиве № 66/ш о перенесении главного удара на фронт 9-й армии главком С. С. Каменев писал, что операция форсирования Дона на фронте 8-й и Конной армий, произведенная этими армиями 21 января, с достаточной очевидностью доказала всю трудность этого маневра при настоящей обстановке. «Считаю, — телеграфировал главком командующему Кавказским фронтом (Юго-Восточный фронт в это время уже был переименован в Кавказский), — что дальнейшее повторение такого рода маневра не обещает успеха и поэтому необходимо все внимание обратить сейчас на маневр 9-й и 10-й армий, поставив задачей: прорыв 9-й армией линии Маныча с целью продвижения конницы Думенко во фланг и тыл Добровольческой армии, укрепившейся на фронте 8-й и Конной армий».

К сожалению, командование Кавказского фронта не приняло мер для выполнения этой директивы. 23 января Буденный вынужден был послать телеграмму на имя И. В. Сталина и председателя Реввоенсовета республики, изложив подробности бесцельного наступления, во время которого армия понесла большие потери. Командарм писал, что командующему фронтом Шорину Реввоенсоветом армии предложена следующая комбинация: 8-я армия, оставаясь в Нахичевани и Ростове, берет на себя защиту этих городов, а Конармия перебрасывается в район станицы Константиновская, где, легко переправившись на левый берег реки Дои, форсированным маршем поведет наступление на юго-запад, уничтожая все на своем пути. «Если же будем продолжать попытки овладеть г. Батайском от Ростова, Нахичевани, наша нравственная обязанность предупредить вас и в вашем лице Советское правительство, что мы уничтожим окончательно лучшую конницу республики и рискуем очень многим…»

Однако одним этим Буденный не ограничился. Когда 24 января в Ростов прибыл Шорин, командарм высказал ему все. Конармия, говорил Буденный, штурмует Батайск и буквально истекает кровью в болотах, а другие армии фронта почему-то не оказывают ей должной помощи. Однако Шорин заявил, что Конармия должна взять Батайск, как и было им решено. Остается неясным, почему Шорин не выполнил требования директивы главкома за № 66/ш от 22 января, то ли он не получил ее, когда ехал в Ростов, то ли игнорировал требование С. С. Каменева.

В тот же день Реввоенсовет Конармии обратился с телеграммой к Ленину, Сталину и Троцкому. Он докладывал, что командующий Кавказским фронтом Шорин «поставил Конную армию на грань гибели и совершенно не прислушивается к нашему мнению о наиболее целесообразном ее использовании…». В этот же день начальник штаба РВСР П. Лебедев передал приказание главкома «принять все меры, чтобы лобовые атаки 8-й и Конной армий, назначенные на 24 января, были отложены».

Положение усугубилось еще и тем, что в это время частям 21-й дивизии удалось занять Манычскую, что было равносильно началу прорыва линии Маныча. С. С. Каменев, желая развить главный маневр на фронте 9-й армии, решил нанести с этого же фронта удар конной группой. Поскольку, как считал главком, бесцельные атаки Конной армии на Батайск уже были прекращены, он приказал обеспечению фронта Новочеркасск — Синявская возложить на 8-ю армию, усиленную 9-й, 12-й стрелковыми дивизиями и одной из основных конных дивизий, входящих в состав Конной армии Буденного. Остальные силы Буденного, писал главком, быстро перекинуть в район Константиновская — Раздорская, «где объединить командование всех частей конницы Думенко и Буденного под начальством командарма Буденного, усилить еще одной пехотной дивизией и нанести решительный удар в общем направлении на Мечетинскую с целью выхода конной группы во фланг и тыл противнику, собравшему лучшие свои части на фронте Новочеркасск — Синявская. Переброска частей конницы Буденного должна быть произведена форсированным маршем». Шорин вывел из подчинения Конармии 9-ю и 12-ю стрелковые дивизии, передал их 8-й армии, а ослабленную Конармию, не объединив с конницей Думенко, как того требовал главком, приказал перебросить в район Заплавской с задачей форсировать Маныч в районе станицы Багаевской и нанести удар во фланг ростовской группировки противника.

Три дня продолжались бои. Но продвинуться к Батайску так и не удалось. Буденный мучительно думал, как спасти армию. Это было его долгом, его обязанностью, пренебрегать которой он не имел права. И тогда он решил обратиться с письмом к Ленину. Буденный взял лист бумаги, карандаш и стал писать:

«Станица Багаевская на р. Дон, 1-го февраля 1920 года. Глубокоуважаемый вождь, Владимир Ильич! Простите меня за то, что обращаюсь к Вам с этим письмом. Я очень хочу лично Вас видеть и преклониться перед Вами как Великим вождем всех бедных крестьян и рабочих. Но дело фронта и банды Деникина мешают мне сделать это. Я должен сообщить Вам, тов. Ленин, что Конная армия переживает тяжелое время. Еще никогда так мою конницу не били, как побили теперь белые. А побили ее потому, что командующий фронтом поставил Конную армию в такие условия, что она может погибнуть совсем. Мне стыдно Вам об этом говорить, но я люблю Конную армию, но еще больше люблю революцию. А конница еще очень нужна революции. Командующий фронтом товарищ Шорин вначале поставил конницу в болота Дона и заставил форсировать р. Дои. Противник этим воспользовался и чуть было не уничтожил всю нашу конницу. А когда Реввоенсовет потребовал, чтобы изменить направление Конной армии, тов. Шорин лишил вверенную мне армию пехоты. Он передал две пехотные дивизии 8-й армии, а Конная армия была брошена одна на противника и вторично оказалась сильно помятой. За все мое командование подобных печальных явлений не было. А как только Шорин получил право распоряжаться вверенной мне армией, так и полились несчастья. Еще 26-го октября 1919 года, когда я был в подчинении тов. Шорина, он мне дал задачу, которая была вредна нам и полезна противнику. Тогда я по телеграфу ему об этом сказал, и он, наверное, обиделся и запомнил, а теперь все это отражается на общем нашем революционном деле. На сегодня получил задачу разбить противника и продвинуться вперед на 60 верст, а соседние армии стоят согласно приказу Шорина на месте и тем самым дают возможность противнику снимать свои части с фронта и бросать их против Конной армии. Это явное преступление. Прошу обратить Ваше внимание на Красную Конную армию и другие армии, иначе они понапрасну погибнут от такого преступного командования. Крепко жму Вашу руку. Командарм 1 Конной Буденный». Отправить письмо Буденный поручил начальнику полештарма Зотову. «Сделай, Степан Андреевич, так, чтобы письмо попало лично в руки Ильича», — сказал Буденный. (Уже после гражданской войны Буденный узнал, что В. И. Ленин, получив его письмо, лично расписался на конверте. С пометкой В. И. Ленина оно хранится теперь в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.) В ночь на 2 февраля Буденный выехал на фронт. Конармия по-прежнему вела тяжелые бои с белогвардейцами, лишенная всякой поддержки соседей. В ожидании доставки письма В. И. Ленину в Москву Буденный решил послать телеграмму С. С. Каменеву и вечером 2 февраля вместе с Ворошиловым приехал в Ростов. В докладе главкому с предельной точностью изложил суть вопроса. Теперь оставалось ждать, что решит главком. В это время в штаб Конармии приехал другой член Реввоенсовета, Е. А. Щаденко, который все это время находился в Таганроге. Он создал там упраформ Конармии, сформировал из добровольцев 14-ю кавалерийскую дивизию, готовил к открытию командную школу Конармии. Узнав о неправильных действиях Шорина, он посоветовал Буденному немедленно связаться по прямому проводу со Сталиным, который, по его данным, находился в Курске.