Александр Золототрубов - Буденный Страница 25

«Станица Багаевская на р. Дон, 1-го февраля 1920 года. Глубокоуважаемый вождь, Владимир Ильич! Простите меня за то, что обращаюсь к Вам с этим письмом. Я очень хочу лично Вас видеть и преклониться перед Вами как Великим вождем всех бедных крестьян и рабочих. Но дело фронта и банды Деникина мешают мне сделать это. Я должен сообщить Вам, тов. Ленин, что Конная армия переживает тяжелое время. Еще никогда так мою конницу не били, как побили теперь белые. А побили ее потому, что командующий фронтом поставил Конную армию в такие условия, что она может погибнуть совсем. Мне стыдно Вам об этом говорить, но я люблю Конную армию, но еще больше люблю революцию. А конница еще очень нужна революции. Командующий фронтом товарищ Шорин вначале поставил конницу в болота Дона и заставил форсировать р. Дои. Противник этим воспользовался и чуть было не уничтожил всю нашу конницу. А когда Реввоенсовет потребовал, чтобы изменить направление Конной армии, тов. Шорин лишил вверенную мне армию пехоты. Он передал две пехотные дивизии 8-й армии, а Конная армия была брошена одна на противника и вторично оказалась сильно помятой. За все мое командование подобных печальных явлений не было. А как только Шорин получил право распоряжаться вверенной мне армией, так и полились несчастья. Еще 26-го октября 1919 года, когда я был в подчинении тов. Шорина, он мне дал задачу, которая была вредна нам и полезна противнику. Тогда я по телеграфу ему об этом сказал, и он, наверное, обиделся и запомнил, а теперь все это отражается на общем нашем революционном деле. На сегодня получил задачу разбить противника и продвинуться вперед на 60 верст, а соседние армии стоят согласно приказу Шорина на месте и тем самым дают возможность противнику снимать свои части с фронта и бросать их против Конной армии. Это явное преступление. Прошу обратить Ваше внимание на Красную Конную армию и другие армии, иначе они понапрасну погибнут от такого преступного командования. Крепко жму Вашу руку. Командарм 1 Конной Буденный». Отправить письмо Буденный поручил начальнику полештарма Зотову. «Сделай, Степан Андреевич, так, чтобы письмо попало лично в руки Ильича», — сказал Буденный. (Уже после гражданской войны Буденный узнал, что В. И. Ленин, получив его письмо, лично расписался на конверте. С пометкой В. И. Ленина оно хранится теперь в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.) В ночь на 2 февраля Буденный выехал на фронт. Конармия по-прежнему вела тяжелые бои с белогвардейцами, лишенная всякой поддержки соседей. В ожидании доставки письма В. И. Ленину в Москву Буденный решил послать телеграмму С. С. Каменеву и вечером 2 февраля вместе с Ворошиловым приехал в Ростов. В докладе главкому с предельной точностью изложил суть вопроса. Теперь оставалось ждать, что решит главком. В это время в штаб Конармии приехал другой член Реввоенсовета, Е. А. Щаденко, который все это время находился в Таганроге. Он создал там упраформ Конармии, сформировал из добровольцев 14-ю кавалерийскую дивизию, готовил к открытию командную школу Конармии. Узнав о неправильных действиях Шорина, он посоветовал Буденному немедленно связаться по прямому проводу со Сталиным, который, по его данным, находился в Курске.

— А что, стоящее дело! — поддержал его Ворошилов.

Связаться со Сталиным удалось на другой день, 3 февраля. Изложив обстановку на фронте, Буденный в заключение сообщил: «Повторяем, на фронте неблагополучно. Сегодня собирались сдать Новочеркасск. Если не приедете вы или кто-нибудь равный вам в Ростов, здесь произойдет катастрофа. Еще раз обращаемся с просьбой немедленно выехать сюда, хотя бы на 2–3 часа…»

С волнением Буденный читал ленту с ответом Сталина: «Дней восемь назад, в бытность мою в Москве, в день получения мной вашей шифротелеграммы, я добился отставки Шорина… В Ревсовет вашего фронта назначен Орджоникидзе, который очень хорошо относится к Конармии…

Что касается моего выезда, я, вы знаете, не свободен, назначен председателем Совета Труда Юго-Западного фронта и без согласия Совета Обороны не смогу выехать. Во всяком случае, передам вашу записку Ильичу на заключение, если вы не возражаете. Окончательный ответ могу дать только после переговоров с Ильичем. Об одном прошу: берегите Конную армию, это неоценимое золото республики. Пусть временно пропадают те или иные города, лишь бы сохранилась Конная армия».

Буденный бросил быстрый взгляд на Ворошилова:

— Жаль, что Сталин не сможет приехать сюда, жаль. А ты-то будешь с ним говорить?..

Ворошилов подошел к аппарату. Он знал Сталина давно, вместе с ним был на Царицынском фронте и, как рассчитывал Климент Ефремович, он лучше других поймет их состояние. Он доложил Сталину обо всем, что тревожило Реввоенсовет Конармии. «Если почему-либо Ильич не согласится на ваш приезд, хотя он в интересах республики необходим, настойте, пожалуйста, на немедленном выезде в Ростов Орджоникидзе». Ворошилов просил также немедленно откомандировать в распоряжение Конармии 9-ю стрелковую дивизию, указать на срочное пополнение Конармии.

Поздно вечером Реввоенсовет Конармии по прямому проводу вновь связался со Сталиным. «Результаты таковы, — сообщил Сталин, — что я к вам пока выехать не могу — это первое; второе — мы перебрасываем в район Иловайская две лучшие дивизии, из них одна Латышская; третье — мы сегодня или завтра выбросим Шорина из Дебальцева (в Дебальцеве размещался полевой штаб Кавказского фронта. — А. З.); четвертое — я добиваюсь и, надеюсь, добьюсь отставки Сокольникова».

Сталин, обеспокоенный положением на Кавказском фронте и особенно неправильным использованием Конармии, утром 4 февраля связался по прямому проводу с Саратовом, где находился Орджоникидзе, и сообщил ему подробности своих переговоров с Реввоенсоветом Конармии. Он указал, что Шорин «ведет войну с Конармией», отобрал у нее подчиненные ей в оперативном отношении две стрелковые дивизии; командующий 8-й армией Сокольников создал вокруг Конармии атмосферу вражды и злобы. «По моему глубокому убеждению, — говорил Сталин, — ваш новый комфронт (командующим войсками Кавказского фронта был назначен М. Н. Тухачевский. — А. З.) п члены Реввоенсовета должны принять следующие меры: 1. Немедленно удалить Шорина.

2. Выехать самим на правый фланг. 3. Объединить группу Думенко с Конармией в одну мощную силу, подчинив первую последней. 4. Передать Конармии в оперативное подчинение две стрелковые дивизии для опоры на флангах. 5. Отставить командарма 8 Сокольникова без промедления…»

Орджоникидзе ответил Сталину, что «Шорин со вчерашнего дня уже не командует, приказ ему вручен в Купянске».

5 февраля Реввоенсовет Конной армии получил телеграмму от Реввоенсовета Кавказского фронта, подписанную Г. К. Орджоникидзе и М. Н. Тухачевским. Они сообщали, что «неприятно поражены сложившейся обстановкой в отношениях соседних армий и некоторых отдельных лиц с героической красной конницей. Мы глубоко убеждены, что старые дружественные отношения возобновятся и заслуги и искусство Конной армии будут оценены по достоинству. Завтра выезжаем в вашу армию».