Александр Мамалуй - Военный дневник (2014—2015) Страница 26

Было весело. Зрение обострилось. Звуки, запахи — чувствовались очень объемно, полно. Усталости — как не бывало…

— Товарищ гвардии капитан, разрешите, если чего, мне танчик рвануть! — свесившись с кузова к кабине, прокричал я.

И, услышав командирское «Решим!», — счастливо засмеялся. Как подрывать танки, я не очень хорошо представлял, но думал, что закрепить гранату в боеукладке и выдернуть чеку концом через люк механа — смогу.

Стрелкотня продолжала трещать. Посвистывало. Из-за забора ближнего дома несколько местных старушек настороженно глядели на нас.

— Бабушка! — суровым голосом спросил я, продолжая веселиться, — немцы в деревне есть?!

Подтянулась бронегруппа: два танка и мотолыга — не знаю чьи: 93-я или 17-я бригада. Пехоты нету — только мы.

Сгрузили с кузова бойцов 17-ки.

— Вот ваша «бэха», вот вы, найденные и спасенные, вот соляра, если все же надо. Не заведетесь — вызывайте своих бригадных ремонтников, пока-пока!

Отъехали метров на 50 в сторону боя, стали у домов. Бронегруппа выстраивается для продвижения, мы — замыкающие.

Глядим, а эти гаврики, из 17-й, стали полукругом на асфальте, смотрят на свою БМП и ни «бэ», ни «мэ»!

Ротный, Рустам и я идем узнать, в чем дело. Эти, чуть ли не хором, твердят:

— Здесь все не так! Эти тряпки, что на броне лежат, — в «десанте» раньше были! Тут кто-то лазил! Здесь, наверное, заминировано! Надо саперов вызывать!

Да какие саперы, откуда они здесь, и солнце уже почти село…

Ротный приказал мне по-быстрому найти местных и узнать у них, лазил ли кто по «бэхе». Благо, что до крайнего дома было метров 30. Я побежал по улице.

И вот тут начинается военный сюрреализм. Именно так я теперь называю события подобного рода.

Навстречу мне по улице идет голый до пояса мужик. Местный, вроде гражданский, выпивший. На плече — пограничная советская татуировка. В руке абориген держит радейку и какую-то карточку. Стрельба и посвистывающий в воздухе металл его не беспокоит абсолютно.

— О! Это тебе! — говорит мужик и отдает мне рацию и карточку. — Здесь, у забора, нашел!

Радейка оказалась сепарской, а карточка — сепарским удостоверением на некоего «Боцмана» из Горловки.

Скоренько расспросив мужика, я прибежал обратно к Ротному и сунул ему «трофеи».

— Держите, Кэп, вы такое любите!

Ротный коллекционировал сепарские радиостанции: на тот момент их у него было штук восемь.

— Местный говорит: часа два назад, какие-то ребята по «бэхе» лазили, на вид — лет 18–25, не местные.

— Да, не наши, не отсюдова, — подтвердил подошедший мужик.

— Ну, ясно: заминировано! — опять завел свою «шарманку» командир БМП.

Тут я, все еще находясь под адреналином боевого куража, Ротному:

— Кэп, разрешите, я проверю «бэху»!

— Та ну на х…й!

— Та ладно! — а сам подумал: ну что там эти мальчики, 12–25 лет, могли наминировать?! Ну, растяжку поставить, ну, гранату без чеки под гусеницу сунуть — вряд ли чего мудрёней. Разберусь!

— Давай! — махнул рукой Ротный.

Я отдал ему автомат и начал спускаться к «бэхе».

Опять пошел военный сюрреализм. Первый шаг в мягкую, как мука, придорожную пыль — и рядом с ногой начало выползать из этой самой пыли что-то, с первого (излишне впечатлительного) взгляда напоминающее «усик» противопехотной мины. Я замер.

— Растяжка! — закричали вокруг.

Но это была не растяжка. Это был использованный одноразовый шприц, вылезший из пыли иголкой вверх. Помянув по матери неизвестного «торчка», пошел дальше. В воздухе посвистывало.

Я осмотрел всю «бэху» снаружи. Снял броню и разгрузку, облазил «десанты» и места «недесантируемого» экипажа. Разве что ребристый лист не поднимал: посчитал излишним. Уже в «десантах» стало ясно — не сепары тут лазили. На полу валялось несколько рыжих пулеметных магазинов к РПК — пулеметчик, когда драпал, обронил. Пулеметные магазины на 45 патронов пользовались популярностью и у нас, и у врага. Достать их было не просто. Если бы в «бэхе» побывали сепары — они бы их конечно же забрали, а так их приныкал я — сунул за пояс, под футболку. Только, прежде чем брать, тщательно осмотрел…

А «бэха», кстати, была как новенькая, видать, недавно с консервации.

Вылез на броню, быстро оделся.

— Чисто, Кэп! Мин нет, а боекомплекта полно — и к пушке, и к ПКТ.

Мы заскочили на МАЗ, колонна тронулась вперед. Правда, далеко не продвинулась. Там, впереди, на сепарских позициях, загремели выстрелы из граников, мимо нас задним ходом шустро пролязгал первый танк, а за ним и второй, разбитым вдрызг бревном, принайтовленным спереди. За танчиками, так же шустро, назад ушла мотолыга.

Остались мы одни, а где провалившийся танчик искать — непонятно. И, кроме нас, искать его явно не собирается никто из приданной нам бронегруппы. Чуть отъехали в сторону, прикрылись домом. Ротный связался с командованием, доложил ситуацию. Приказали возвращаться на блок.

Проезжая мимо невезучей БМП, мы увидели, что экипаж из 17-ки понуро сидит в придорожной траве напротив…

Пока доехали до блока, почти стемнело. А еще — в очередной раз изменилась обстановка. И для нас, как для признанных специалистов в спасении и эвакуации, в очередной раз нашлась задача.

Экипаж из 17-й танковой бригады так и не уехал на своей БМП, а в очередной раз эвакуировался из неуютной Авдеевки на попутном транспорте.

Только в этот раз они забыли там одного из членов экипажа, гранатометчика. Гранатометчик скрывается где-то в частном секторе.

Задание: найти, спасти, а БМП — взорвать…

Вернулись в Авдеевку. Машина осталась за поворотом, пацаны, прикрывая друг друга, пошли по дворам, выспрашивать местных о пропавшем мотострелке. Ротный, Ваня-лейтенант, Валерчик и я взяли «мухи» и двинулись к БМП.

Взвели гранатометы, заняли позицию. Взрывать мне было очень жалко — «бэха» почти новая. Ротному, впрочем, тоже — он же по образованию танкист…

Я предложил снять БК, хотя бы к пулемету. Залезли, забрали все ленты. Опять выстроились, прицелились… Ну, жалко, и всё!

Короче, капитан Кудря по телефону уболтал начальство. Минут через сорок пришли танк и БРЭМ-ка. На броне привезли механа с этой злосчастной «бэхи».

Танк занял позицию на перекрестке. БРЭМ дернула тросом «бэху», машина завелась и выехала на асфальт.

Мы разрядили «мухи» в сторону противника. Ротному из штаба сообщили, что пропавший гранатометчик вызвонил своих торопливых товарищей, и они выехали за ним на легковушке. Нам приказали возвращаться и идти на базу.

Колонной мы тронулись в обратный путь. Поднялся ветер. Похолодало.