Анатолий Чупринский - Маленькие повести о великих писателях Страница 26

Несколько дней все в окружении императрицы пересказывали друг другу в лицах сию знаменательную встречу.

6 ноября 1796 года по Петербургу, потом волнами и по России, пронеслась горестная весть. Скончалась императрица Екатерина.

Тридцать лет она правила страной. «Екатерины век златой!».

Множество людей, самых разных сословий, плакали. Что-то будет? Что-то теперь будет? Со страной, с народом… Горше всех в городе на Неве плакал Иван Крылов. Запершись в своей холостятской комнате при типографии, он сидел за пустым столом и ладонями размазывал по щекам текущие непрерывным потоком слезы…

Холодный ветер гнал с Финского залива редкие облака. Они соединялись друг с другом, угрожающе темнели и закрывали небо.

«…Уединение, любя, Чиж робкий на заре чирикал про себя.Не для того, чтобы похвал ему хотелось.И не за что, так как-то пелось…»

При Павле I военные парады стали, чуть ли не ежедневными. Красоты они были неописуемой. И какой русский не любит военного парада? Многочисленная публика всегда была в восторге и восхищении. Один только Иван Крылов плакал.

Перед его глазами тут же возникали другие «парады». На окраине Москвы, на заднем дворе, на плацу папенька Андрей Прохорович рьяно муштрует своих гренадеров.

Ах, как мечтал маленький Ваня стать военным! И вот так же маршировать под бравурную музыку. Как его папенька! Но о той тайной, несостоявшейся мечте Ивана Крылова не знал никто.

Многое переменилось в обществе с уходом Екатерины Великой. Переменились и наши неразлучные друзья-издатели. Литератор Александр Клушин и сочинитель Иван Крылов.

Клушин выгодно женился на балтийской немке. Баронесса принесла ему поместье и крепостных. И еще прочное положение при Дворе.

Иван Крылов, после похорон императрицы, отправился в Москву. Поселился в деревне, мечтая писать стихи. Ничего более.

Но Судьба, словно в насмешку над его желанием уединиться, распорядилась совсем иначе.

Еще в марте весь Двор и гвардия отправились из Петербурга в Москву для коронации. В составе Двора был уже и Клушин.

Неизвестно, какие такие дипломатические приемы пустил в ход Александр Клушин, но уже на исходе второй недели, после торжественной коронации в Кремле, Павел I приказал представить пред его ясны очи литератора Ивана Крылова.

Император принял молодого стихотворца в Слободском дворце.

Павел I расхаживал туда-сюда. Он вообще не любил засиживаться. Был стремителен, легок и быстр.

Возле кресла его, стоящего в центре, сидел огромный датский дог по имени Ярр. Голова его, даже в сидячем положении, была почти на одном уровне с посетителями. Таких он был размеров.

Император Павел I любил целесообразность и порядок. Датский дог Ярр, подражая хозяину, тоже любил порядок. И беспрекословное подчинение. Принимал самое живейшее участие во всех беседах и приемах Павла I. И постоянно вмешивался.

— Во-о… фр-рунт! — рыкал он. Чаще всего совершенно не к месту. Посетители вздрагивали и вытягивались по стойке «смирно!». Император Павел I морщился. И покачав головой, говорил.

— Вольно, голубчик, вольно! Оставить…

Беседа шла своим чередом. До следующего рыка Ярра. В суете и спешке Крылов схватил из своих сочинений первое, что попалось под руку. Под руку попалась абсолютно детская трагедия «Клеопатра». Еще актер Иван Дмитриевский, после прочтения, насчитав более двадцати ошибок против драматических правил, советовал ее сжечь. Вот эту самую «Клеопатру», с легким поклоном, (Павел I не любил низких поклонов. Любил прямые спины!), и вручил сочинитель Иван Крылов императору.

— Во-о… фр-рунт! — рявкнул дог Ярр.

Павел I сделал ему жест рукой. Мол, не мешай, И углубился, в чтение, присев на ручку кресла. Ярр заглядывал через плечо императора в рукопись. Его морда выражала явное неудовольствие. Распутная египетская царица ему не нравилась.

— Р-развр-рат! — рыкнул Ярр. И грозно посмотрел на Крылова. Император Павел I захлопнул рукопись, бросил на сиденье кресла.

Сам легко поднялся и опять начал стремительно шагать взад-вперед. Дог Ярр не сводил с Ивана Крылова подозрительного взгляда.

Император прочитал стихотворцу короткую лекцию под девизом: «Лень — мать всех пороков!», взяв для наглядности две страны. Англию и Францию. Продемонстрировал незаурядные исторические знания.

Англичанин горд своим отечеством, своим именем, своим домом. Француз готов выставить на посмеяние народные святыни. И собственное достоинство. Исключительно из тщеславия.

Англичанин говорит: «Кто беден, тот не заслуживает лучшего».

Француз кричит: «В государстве бедность, свергнем государство!»

Вера и неустанный труд — вот лучшие принципы. Полезная и постоянная деятельность без мыслей о собственных заслугах — верное лекарство от порока. Петр Великий сам работал топором и долотом. А нынешние недоросли отращивают ногти, как томные девицы.

Честность, деятельность, вера — основа для всеобщего блага. Умеренность и скромность — спасение для государства.

Император остановился, бросил слегка брезгливый взгляд на рукопись «Клеопатры», лежащую на кресле.

— Не лучшее ваше сочинение, Иван Андреевич!

Крылов кивнул. Он и сам думал о своей трагедии точно так же.

— У нас еще будет время побеседовать, — задумчиво сказал Павел. И в сопровождении грозного Ярра стремительно вышел.

Позже у Ивана Андреевича была встреча и с императрицей Марией Федоровной. На шлейфе ее длинного платья, как ни в чем, ни бывало, сидела самая беспородная дворняжка… По кличке Фекла. Она больше всего любила кататься на шлейфе длинного платья императрицы. Особенно, когда та шла, бесконечными коридорами.

Фекла презрительно оглядывала всех слуг, придворных, фрейлин. Многим даже показывала язык. Или зубы. В зависимости от настроения.

Мария Федоровна была без ума от всех животных вообще. От беспородных собак, в частности.

Иван Андреевич склонился в почтительном поклоне. Как только выпрямился, к нему на грудь, на руки запрыгнула Фекла. Она тут же распознала в нем «своего». И горячо зашептала в самое ухо.

— Государыня тебе благоволит. Предложи ей партию в шашки.

— Сам не маленький… — не разжимая зубов, пробормотал Крылов.

— Смотри, не вздумай выиграть! — шептала беспородная Фекла.

— Сам не дурак! — едва слышно, промычал Иван Андреевич.

Государыня Мария Федоровна присела к столу и жестом пригласила Ивана Андреевича составить ей компанию.