Борис Тесляров - От Карповки до Норвежского моря Страница 27

Сегодня вечером должны прийти в Северодвинск. Расчетное время 19.30, погода нам благоприятствует, море спокойно и мы бодро тащимся за мощным буксиром. Температура воздуха минус 14 градусов. После завтрака вместе с командой Веселкова полез в обтекатель. Совсем другое дело, когда Горыныч изрыгает горячий воздух круглые сутки. Вот, если бы так было с самого начала, то успели бы сделать и нижний, уменьшенного диаметра пояс антенны, принадлежащий подсистеме ОГС. Закончили последние две линейки перед самым обедом. С победой вылезли из обтекателя и сразу за стол. После обеда последний раз прозвучала команда «Теслярову прибыть на ЦПУ». Подведение итогов перехода. Башарин и Русаков результатами довольны, хотя, как сказал Башарин, ещё есть серьезные работы по кораблю и мы будем привязаны к пирсу дней 7, затем на сутки или двое лодку поставят на середину бухты на стенд размагничивания, затем приемка лодки ВМФ — бригадой строящихся и ремонтируемых кораблей и только потом первый выход в море. У нас будет возможность еще раз проверить аппаратуру ШП, закончить настройку аппаратуры связи и станцию «Арфа-М». До последнего дня будут оставаться леса вокруг антенны. Русаков просит составить график проведения занятий с группой гидроакустиков по всем подсистемам комплекса. Пока я был на ЦПУ наши стали потихоньку готовиться к приходу в Северодвинск. Последний раз сделали подведение итогов. Помимо того, что программа работ на переходе выполнена, сверх неё функционируют все три тракта АСЦ (!!!) и сделан хороший задел в настройке многофункциональных приборов (4,8П, 20,66) для других подсистем комплекса! Хоть завтра можем идти в море! Заполз в свою каюту и стал собирать рюкзак. В голову почему-то пришла мысль, что нам всем здорово повезло — никто не заболел, никто не поскользнулся и не упал, никто никуда не свалился. Слава богу, все невредимы и здоровы! Несмотря на хороший ход, мы немного опаздываем и придем в Северодвинск часа на полтора позже. Мы еще последний раз отужинаем на доке и даже сделаем прощальное ПЕРУ.

В 21.15 пришвартовались к стенке предприятия «Дубрава». На берегу нас встречают Пармет, Карлов и Ира Торхова. Для нас натоплена баня на плавбазе «Котлас», который станет для нас в Северодвинске вторым домом, на пирсе ждет автобус, а в городе, на Яграх (район Северодвинска) нас ждут номера в гостинице «Двина» с чистым бельем. Во всем чувствуется хозяйская рука Миши Пармета. Переход завершен. Начинается северодвинская часть большой скатовской эпопеи.

Часть 3

Северодвинск

«Дубрава», «Котлас» и «Пармет»

К нашему приходу в Северодвинск многие организационные вопросы, связанные с работой и бытом, были уже решены. Для этой цели, ещё до прихода дока, в Северодвинск выехали мои помощники Миша Пармет и Ира Торхова, а также Саша Карлов, который был командирован для помощи на первое время обустройства. На второй день после всех формальностей с допусками и пропусками, придя на лаовскую сдаточную базу «Дубрава», у меня было впечатление, что Пармет, Карлов и Ира давно уже здесь работают и всех знают. Каждый из них умел быстро устанавливать контакты с людьми и находить взаимопонимание, но Пармету это удавалось просто потрясающе, а с Ирой еще и многие сами хотели установить контакты. Уже через пару недель у сотрудников базы «Дубрава», начиная от руководства и до подсобных рабочих, «Океанприбор» ассоциировался однозначно с именем Пармет, как «Азимут» или «Агат». Здесь я хочу вспомнить ещё один эпизод, который любит рассказывать Дынин: «Идут по территории базы два работника. Мимо проезжает автобус с людьми. Один спрашивает — это „Агат“ поехал? Другой отвечает — нет, это „Пармет“».

Был только один довольно сложный организационный вопрос. Юра Докучаев, выехав вместе со всеми участниками перехода с завода в город, попасть обратно уже не мог. Оформить пропуск без справки-допуска, пропавшей у него на доке вместе с записной книжкой и деньгами, было невозможно. А Юрино детище, прибор 25, требовал ещё постоянного к себе внимания. Я попросил заняться этим вопросом Юрия Алексеевича Иванова — участника перехода и начальника сектора, в котором работал Докучаев. Благодаря телефонным усилиям Иванова, многократно звонившего в институт и объяснявшего произошедший случай, через несколько дней была получена новая справка и Юра Докучаев снова влился в наш коллектив.

Итак, сдаточная база ЛАО в Северодвинске, предприятие «Дубрава», территориально размещалась на территории судоремонтного завода «Звездочка» и являла собой небольшой судостроительно-достроечный завод. Основным местом обитания, не считая подводной лодки, для большой толпы нахлынувших лаовцев и контрагентов, была пришвартованная к пирсу плавбаза «Котлас» финской постройки. Это было огромное пятипалубное плавучее сооружение с полной собственной инфраструктурой — жилые каюты, камбузы и кают-компании, бани (разумеется финские), парикмахерские, прачечные, мастерские со станочным парком, медчасть с медизолятором, спорт и кинозал, радиоузел, собственная электростанция и т. д. Конечно же, и со своим комсоставом (капитан, старпом, стармех), и экипажем. Сооружение это было несамоходное и предназначалось, как говорили, для длительного проживания лесорубов в отдаленных фиордах скандинавских стран. Такими «лесорубами» мы пробыли на «Котласе» почти два года. К нашему приходу, усилиями нашей тройки, было оборудовано на самой нижней палубе большое и просторное помещение, наша новая шара, и еще мы имели в своем распоряжении медизолятор в корме на третьей палубе, который был для меня и моих помощников служебным кабинетом и который мог получить только Пармет. Изолятор состоял из двух небольших раздельных кают и коридора, в котором были ванная комната и туалет. В одной каюте рабочий стол с местным дубравским телефоном, стул, большой диван и два больших квадратных иллюминатора. В другой (комната отдыха) кровать, шкаф и большая тумба. Единственным недостатком было только наличие огромного количества тараканов, особенно в ванной комнате и туалете. Когда, зажигая свет, входили в эти помещения, то множество этих наших усатых коричневых и черных сожителей бросалось в рассыпную и казалось, что шевелится палуба. И тем не менее, в условиях «Котласа» иметь такой служебный кабинет было роскошью, которой не было ни у кого из наших коллег ленинградцев и москвичей, а надводный корабль, плавбазу или подводную лодку без тараканов представить себе довольно трудно. Они всегда мирно сожительствуют с экипажем.

У этого же пирса, немного впереди «Котласа», стояла кормовая половина головной подводной лодки проекта 705. Эта лодка после совсем короткого срока эксплуатации из-за ряда недостатков, основными из которых были неисправности реакторной системы, пришла на ремонт в Ленинград, на ЛАО, где была построена. Недостатки оказались настолько серьезными, что лодку пришлось вывести из строя и на всякий случай убрать из Ленинграда её реактор. Решение оказалось очень простым. Лодку разрезали пополам, оставив носовую половину на заводе, а кормовую с реактором переправили в Северодвинск на «Дубраву». Как шутили, это была самая длинная лодка в мире — нос в Ленинграде, а корма в Северодвинске. Потом мы все заметили, что периодически около реакторной кормы несут вахту лаовские дозиметристы, замеряя уровень радиации на пирсе и даже забираясь во внутрь.