Александр Курантов - Уильям Оккам Страница 28

Наконец, «материальная суппозиция является такой, в которой термин не выступает в своей сигнификативной функции, но подразумевает слово или записанный знак, например: „„Человек“ есть имя“». Другой пример Оккама для suppositio materialis: «„Человек“ состоит из трех слогов». Итак, материальная суппозиция состоит в употреблении термина в качестве имени себя самого как термина.

Различению указанных видов суппозиций мыслитель придает фундаментальное значение: «...и это подразделение суппозиций на простую, персональную и материальную весьма необходимо, а его незнание останавливает многих как в логике, так и в философии природы и других науках». И еще: «Незнание этого различения есть причина многих заблуждений в логике, а следовательно, и в реальных науках» (58, 33).

Актуальность Оккамовой доктрины суппозиций явствует хотя бы из того, что ее влияние ощутимо даже в современном учебнике по логике Э. Альбрехта из ГДР (см. 54, 4, 71—81).

Полное «древо» суппозиций у Оккама может быть представлено с помощью следующей схемы. Если сравнить «древо» Оккама с аналогичным «древом» Петра Испанского (см. 36, 188), то сравнение безусловно оказывается в пользу Оккама. В самом деле, у Петра не находится места для материальной суппозиции. В качестве подразделения общей суппозиции Петр выделяет так называемую естественную суппозицию, которую он ассоциирует с вне-контекстуальным значением термина, что в принципе вполне можно сопоставить с объемом понятия в смысле традиционной логики нового времени. Что касается Оккама, то он отказывается говорить о какой-либо суппозиции за пределами контекстуального употребления терминов. Его «древо» суппозиций отчетливо различает аспекты мышления и речи. Так, на схеме узлы простой и персональной суппозиции со всеми их дальнейшими подразделениями относятся к понятийному мышлению, тогда как узел материальной суппозиции касается речи, причем один из его подузлов — письменной, а другой — устной. В «древе» Петра же планы мышления и речи оказываются совмещенными.

У Оккама единичная (discreta) суппозиция «есть та, в которой стоит имя собственное или указательное местоимение» (17, I, с. 70, р. 131); общая (communis) суппозиция связана с контекстуальным употреблением общего термина; смешанная (confusa) суппозиция есть такая общая суппозиция, при которой соответствующий термин предваряется квантором общности (например, в общей и смешанной суппозиции стоит субъект высказывания: «Каждый человек видит человека»). В ограниченной (determinata) суппозиции стоит субъект неопределенного высказывания в аристотелевском смысле (например: «Человек видим Сократом»). В высказывании «Всякий человек — животное» термин «человек» понимается в смысле смешанной и распределительной суппозиции, а термин «животное» — в смысле только смешанной суппозиции. Если нечто имеет силу как для индивида, так и для охватывающего его вида, то мы имеем дело с подвижной суппозицией, в противном случае — с неподвижной. В смысле рефлексивной письменной материальной суппозиции употреблен термин «человек» в предложении «Человек есть имя», в смысле нерефлексивной — тот же термин использован в записи: «Человек не есть имя».

Области суппозиции и значения не полностью покрывают друг друга. Область суппозиции шире так называемого «естественного» значения, но уже — «искусственного». Теория значения может рассматриваться как базисная, теория суппозиций — как сопряженная с ней. Центральным пунктом Оккамовой семиотики является тезис о естественном обозначении каждой интенцией соответствующих объектов. Именно Оккам пользуется понятием естественной сигнификации и говорит, что интенция души есть естественное обозначение соответствующих предметов (12, I, d. 12).

По Оккаму, простая суппозиция в особенности важна для логики, материальная — для грамматики, а персональная — для естественных наук. С понятием значения в узком смысле он сопоставляет только персональную суппозицию. Понятно, что с термином, стоящим в персональной суппозиции, обязательно связывается требование о непустоте его объема, и в этом смысле ученый подчиняет процедуру именования (appellatio) процедуре суппонирования, как вид — роду (см. 17, I, с. 62).

Язык теории суппозиций Оккам, как сердцевину своего «Логического свода», применяет, в частности, при определении интенций и консеквенций, при отличении конкретных и абстрактных терминов, в онтологии при уточнении различных оттенков термина «сущее» и, что самое важное, в трактовке фундаментальной гносеологической проблемы критерия истинного познания.

В преддверии обсуждения проблемы истины мыслитель говорит о принятии (assentire). Анализируя разновидности принятия, он выделяет сначала принятие в силу преклонения перед авторитетом, затем принятие вследствие уверования во что-либо, далее под влиянием акта воления в силу опыта (per experientiam) и, наконец, очевидности либо доказательства. Очевидное определяется как то, из чего само по себе не следует невозможное (12, pr., q. 7, R).

Предикаты «быть истинным» и «быть ложным» Оккам определяет хотя и не точно по Стагириту, но, безусловно, не в противоречии с ним. Мыслитель заявляет: «В согласии с Аристотелем я утверждаю, что истинность и ложность соответственно не отличимы от истинного или ложного предложения... Истинность есть истинное предложение, а ложность есть ложное предложение» (11, d. V, q. 24). Теперь ему остается наметить принципиально важные критерии истинности и ложности предложения. И здесь вступает в действие аппарат теории суппозиций. По Оккаму, для истинности утвердительного предложения необходимо, чтобы его субъект и его предикат обладали одной и той же суппозицией (supponere pro eodem) (102, 4, 134). Для ложности же любого утвердительного предложения в настоящем времени достаточно, чтобы его субъект был лишен суппозиции (pro nullo supponit) (там же, 132).

Чтобы единичное предложение было истинным материально, вовсе не необходимо, чтобы предикат обязательно был актуально присущ субъекту, но достаточно, чтобы субъект и предикат суппонировали и обозначали одну и ту же вещь (17, I, с. 2). Для истинности общего предложения достаточно, чтобы его предикат суппонировал в точности то же самое, что суппонирует его субъект (там же). Аналогичные критерии были сформулированы Оккамом и оккамистами для предложений о прошлом и о будущем.

Итак, теория суппозиций широко используется Оккамом в его учении о том, как возможно истинное познание. «Хотя мы и говорим о вещи, однако, мы говорим о ней через посредство предложений и терминов» (12, I, d. 2, q. 11, Р). Непосредственный объект любой науки поэтому не сам предмет как таковой, а предложение о нем. В реальной науке предложения и термины обозначают и суппонируют вещи (там же, I, d. 2, q. 4, С, N).