Дмитрий Бобров - Записки военнопленного Страница 28

В 1994 состоялось знакомство, сильно повлиявшее на формирование моего мировоззрения. Я познакомился с кандидатом философских наук Виктором Николаевичем Безверхим. Бывший моряк, а потом вузовский преподаватель Безверхий создал странную организацию, своего рода ферейн эпохи Веймарской Германии — конфессиональный союз потомков хлеборобов-землепашцев «Союз Венедов». Претендуя на статус концептуального центра национальной оппозиции, наподобие гитлеровского института «Наследие Предков», «Союз Венедов» занимался реинкарнацией дохристианских религиозных верований и обрядов славян. При этом идеология союза была свободна от проявлений мистицизма, стремилась подвести под себя научную базу. Безверхий проповедовал национальный социализм — доктрину национальной свободы и социальной справедливости. Написанные им книги по философии, истории религии, общей истории, антропологии и др. провозглашали расовую теорию, объясняющую возникновение, расцвет и упадок величайших цивилизаций человечества уровнем чистоты расового самосознания и крови соответствующего индоевропейского этноса. Безверхий не организовывал политических акций — он занимался просвещением, воспитанием молодого поколения в национал-социалистическом духе. Среди националистических лидеров он одним из первых признал исключительную важность работы со скинхэдами и всячески привлекал их к деятельности союза, желая дать движению бритоголовых глубокое идейное наполнение. В созданном Безверхим лектории, носящем имя славянского языческого божества Свентовида вожаки питерских скинов получали так сказать, начальное политическое образование, из примитивной плоскости уличного хулиганства выходили на интеллектуальный простор исторического и социального анализа. Особое уважение к Безверхому вызывал и тот факт, что он был первым издателем доступного перевода книги Адольфа Гитлера «Моя Борьба». Открытая публикация «Майн Кампф» была дерзким, смелым поступком — разменявшего шестой десяток лет философа посадили на скамью подсудимых, облили грязью, подвергли публичному унижению за то, что он осмелился издать прежде скрываемое коммунистами от огласки сочинение германского канцлера. Виктор Николаевич давно уже умер, но я храню о нём добрые воспоминания: он был бескорыстным сподвижником, немало сделавшим для возрождения исторической памяти и расового сознания русских.

1996. Я стал скинхэдом. Это была не дань возникшей позже моде на бритую голову или подражание кому-либо, а совершенно сознательное решение. После распада СССР распалась и вся советская система социальной работы с молодёжью, до минимума понизилась воспитательная роль образовательных учреждений. Предоставленное самим себе подрастающее поколение начало массово объединяться в неформальном порядке, пополняя многочисленные разновидности растущих, как на дрожжах, молодёжных субкультур. Поиски оригинального самовыражения и времяпрепровождения приводили молодых людей в субкультуры «толкинистов», «футбольных хулиганов», «алисоманов», «панков», «рэпперов» и т. д. ставших средствами ухода от обыденной действительности, независимой формой самоутверждения и реализации агрессивно-коллективистских инстинктов молодёжи. Явление субкультур не было абсолютно новым, но в больших городах постсоветской России поражённых параличом всеобщей безработицы и морального упадка, при полнейшем отсутствии государственной молодёжной политики — оно достигло невообразимых масштабов. Занявшие место комсомола и пионерии неформальные молодёжные объединения стали основным средством коллективной регуляции подростковой социальной активности устремлённой, как правило, к низко мотивированным целям. Многие элементы субкультурных ролевых игр несли негативную направленность и в целом возникновение, и распространение молодёжных субкультур было не более чем любопытным социальным явлением, своеобразным последствием общественных потрясений периода смутных 90-х годов. Усмотреть серьёзный смысл в существовании неформальных молодёжных объединений было нельзя. Другое дело, скинхэды — качественно новое молодёжное движение, имеющее ярко выраженный политический характер. Зародившись, как и многие субкультуры, в Англии, скины, начиная с конца 60-х, претерпели несколько неожиданных эволюций и расколов. К середине 80-х окончательно сформировалось обособленное движение правых скинов разделяющих идеи национализма и расизма. Шокирующие обывателей жестом правой руки, свастиками и бритыми под ноль головами правые скины неожиданно легко и прочно прижились на русской земле. Появившись на российских улицах, скинхэды быстро завоевали репутацию жестоких и агрессивных отморозков — одиозный имидж, способствовавший росту популярности скин-движения. Они победоносно нападали на представителей всех прочих субкультур, неизменно оставляли за собой поля уличных сражений, внушали ужас своим противникам. Их стали называть бритоголовыми санитарами города, бояться и уважать. Изначально небольшая численность (например, в 1996 году в Петербурге нас было всего порядка ста человек) с избытком компенсировалась личным мужеством и отвагой. Это были подлинные штурмовики неотличимые от тех, кто привёл Гитлера к власти, герои кровопролитных уличных битв, политические солдаты расовой идеи. Я сделал ставку на скинхэдов, потому что считал, что эта субкультура обладает огромным потенциалом и превосходными перспективами, является наилучшей на то время организационной формой для молодёжного нс-движения. Так и вышло: к концу 90-х субкультура скинхэдов распространилась практически по всем городам страны, рекрутировала десятки тысяч бритоголовых адептов. Русское национал-социалистическое движение стало реальностью…

Шли годы. 1997, 1998, 1999, 2000, 2001, 2002, 2003… Тысячи знакомств и событий, прочитанных книг, миллионы впечатлений, движений сердца и души составляли мою жизнь. Я не был посторонним человеком ни для моего Петербурга, ни для моей России и каждый новый акт современной русской катастрофы отзывался во мне болью, требовательно диктовал необходимость действовать. Став лидером группировки скинхэдов, занимаясь издательской и журналистской деятельностью, организуя правые концерты и различные культурно-спортивные мероприятия, я боролся за сердца молодёжи, в противовес оболванивающему влиянию средств массовой информации и государства стремился пробудить в молодых людях национальную гордость и национальное самосознание, открыть им правду о геноциде русского народа и трагических страницах нашей истории. На путях разоблачения лжи и отрицания терпимости ко злу конфликт с системой был неизбежен. На меня ополчились журналисты, сотрудники спецслужб, чиновники высоких рангов. То, что я писал, говорил и делал, признали преступным, меня арестовали. В тюрьме я встретил своё двадцатипятилетие.