Лутц Кох - Лис пустыни. Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель Страница 29

Наверное, в этот момент обычно сдержанный Роммель перестал скрывать свой скептицизм по отношению к Гитлеру. Умудренный фронтовым опытом, хорошо знающий специфику боевых действий в пустыне командир, он лучше далекого ОКВ и самого Гитлера знал, какие действия нужно предпринимать в сложившейся ситуации и что в конечном итоге пойдет на пользу его армии. Берлин больше беспокоился по поводу усилившегося давления русских и разгорающегося на Восточном фронте кризиса в связи с событиями вокруг Сталинграда, поэтому Гитлер и генштаб продолжали заниматься африканскими проблемами спустя рукава. Критикуя Гитлера, Роммель был еще внутренне не готов назвать главную причину роковых неудач и обвинить во всем фюрера. Его сомнения вызывали монополизирование диктатором права на принятие решений по чисто военным вопросам и бездарные фигуры двух его ближайших военных советников – Кейтеля и Йодля, которые тем не менее наряду с Гитлером определяли военную стратегию «Третьего рейха». Понимание того, что Гитлер руководит вермахтом дилетантски, пришло к маршалу значительно позже. У Роммеля возникали мысли подать прошение об отставке, но офицерская порядочность и чувство ответственности за вверенные ему войска не позволяли ему уйти из армии в сложный для фатерланда момент.

Наверное, в это же время и в Гитлере впервые пробудились мнительность и болезненное недоверие к «самому молодому фельдмаршалу», который осмелился действовать самостоятельно, не дожидаясь «ценных указаний» из Берлина. Диктатор не желал понимать, что проблема отступления давно переросла рамки чисто академического спора между ним и Роммелем и стала вполне закономерным итогом его же недальновидной политики, некомпетентного руководства и реальным результатом колоссального давления превосходящих сил противника.

РОММЕЛЬ И ПРИКАЗ ОТ 18 ОКТЯБРЯ

Отступление от Эль-Аламейна было тяжелым, но маршал остался верен себе и своим принципам. Его порядочность, чистоплотность и человеколюбие проявились и в отношении к октябрьскому спецприказу Гитлера. Этот приказ – печально известный как «указ о заложниках» – стал темой обсуждения на заседании комиссии международного трибунала во Дворце правосудия в Нюрнберге, 18 июня 1946 года.

Передо мной лежит заверенная стенограмма беседы генерала Вестфаля, начальника штаба танковой армии «Африка», и его защитника, доктора Латернсера:

Латернсер:

– Как там велись боевые действия?

Вестфаль:

– Я отвечу одной фразой – мы воевали по-рыцарски безупречно.

Латернсер:

– Допускал ли сам фельдмаршал Роммель нарушения военного кодекса или, возможно, потворствовал таким нарушениям?

Вестфаль:

– Никогда.

Латернсер:

– В какой должности вы состояли при Роммеле?

Вестфаль:

– Я был 1-«а», а потом начальником его штаба.

Латернсер:

– Значит, у вас были достаточно тесные служебные контакты с Роммелем?

Вестфаль:

– Вне всякого сомнения. Кроме этого, я поддерживал с ним дружеские отношения и во внеслужебное время.

Латернсер:

– Вам известно о существовании специального приказа, подписанного Гитлером 18 октября? Вестфаль:

– Да.

Латернсер:

– Вы получили этот приказ?

Вестфаль:

– Да, в пустыне под Сиди-Баррани. Нам доставил его офицер связи.

Латернсер:

– Как отнесся генерал-фельдмаршал Роммель к этому приказу?

Вестфаль:

– Мы вышли из грузовика и стоя прочитали этот приказ, потом я предложил не передавать его дальше «по команде». Мы сожгли его прямо там, в песках. Мы решили сделать это по нескольким причинам: обоснование приказа было, если мне не изменяет память, во введении. Мы хорошо знали британское «Руководство ближнего боя». В Африке мы пережили несколько актов терроризма и диверсий. Мы помнили и о лозунге британцев под Аламейном – «убей немца, как только его встретишь» – и о множестве других решений и призывов, ужесточающих ведение боевых действий. Однажды в наши руки попал приказ по 4-й английской танковой бригаде, который предписывал не давать немецким военнопленным воды. Несмотря на беспрецедентную враждебность противника, мы все же решили не передавать приказ в войска, чтобы не усугублять ожесточение еще и с нашей стороны – все это могло иметь непредсказуемые последствия и завести нас слишком далеко. Поэтому ровно через десять минут после получения мы сожгли приказ. Такое неповиновение, я бы сказал, выдающееся неповиновение можно было позволить себе на другом континенте, вдали от центра. Не думаю, что подобным образом можно было бы действовать на Западном или Восточном фронтах.

Латернсер:

– Расскажите, пожалуйста, подробнее об эпизоде с племянником фельдмаршала Александера.

Вестфаль:

– Осенью 1942 года за линией германского фронта был захвачен в плен близкий родственник фельдмаршала Александера – сын или племянник. Он был вооружен немецким пистолетом и носил головной убор бойцов Африканского корпуса, что автоматически ставило его вне закона. Фельдмаршал приказал обращаться с ним так же, как и с остальными военнопленными. Роммель считал, что молодой человек не отдавал себе отчет в том, чем чреваты подобные поступки.

В начале ноября из воевавшей на Восточном фронте 9-й армии в Африку был переведен старинный приятель Роммеля еще со времен 1-й мировой войны, некто Бюловиус. Маршал был потрясен рассказами армейского инженера о том угрожающем положении, в котором оказались немецкие армии на бескрайних просторах России. Во время этих разговоров он впервые узнал правду о положении на Волге и под Сталинградом. Проникнутая болью и разочарованием исповедь товарища по оружию оставила тяжелый осадок в душе Роммеля и сыграла впоследствии не последнюю роль в двух подряд тяжелейших нервных срывах, закончившихся полным истощением нервной системы. Рассказ о положении на восточном театре боевых действий позволил ему без иллюзий оценить ближайшую перспективу своей армии. Роммель решил искать встречи с Гитлером и при первой же возможности открыть глаза на реальное состояние дел ему и его ближайшим военным советникам.

Глава 7. НА ПОРОГЕ БОЛЬШИХ ПЕРЕМЕН

СТЫЧКА С ГИТЛЕРОМ

В конце 1942 года и в самом начале 1943-го немецкие войска покинули Египет, сдали Тобрук, потеряли Киренаику и снова оказались в укрепрайоне Буерата – на полпути между Тобруком и Триполи. Отступление еще не было завершено – Роммелю не удавалось окончательно перегруппировать силы, а настроение отступавших, но не бегущих с поля боя войск, было вполне боевым. Были малые привалы и долгие стоянки, скоротечные перестрелки и кровавые схватки с идущими по пятам дивизиями Монтгомери. Английский главнокомандующий решил не рисковать и сражался с хитроумным Роммелем по собственной схеме. Количественно и качественно возросшая мощь британского оружия, тотальное введение в бой свежих резервов позволяли Монтгомери совершать фланговый обход со стороны пустыни и блокировать отсечные позиции немцев, оборудованные на побережье в стратегически важных и удобных для защиты пунктах. Немецкие солдаты без тени сомнения в душе продолжали верить в счастливую звезду своего маршала – он остановил череду поражений и привел их к великим победам, он вытащит их из «трясины отступления» и на этот раз. Простые солдаты чувствовали себя за Роммелем как за каменной стеной!