Мажоры СССР - Анатолий Владимирович Георгиев Страница 3

Как-то зимой накануне Олимпиады мы с дядей, который тогда был юн и строен, предавались любимому развлечению — пинали друг другу мяч на асфальтовом теннисном корте, засыпанном снегом. Мимо проходили два мужика пенсионного возраста, слегка навеселе после хорошего обеда. Видимо, это обстоятельство сподвигло их предложить нам сыграть двое на двое. Игра надолго не затянулась, потому как одному игроку-сопернику кто-то из нас заехал локтем в глаз.

— Вы совсем спятили? — шипел на нас отец, чтобы никто посторонний не услышал. Я редко его видел в такой ярости.

— Да что мы сделали?

— Вы хоть знаете, кого приложили, два балбеса? Вы Трапезникову, моему шефу, глаз подбили!

К чести Сергея Павловича, заведующего Отделом науки ЦК, члена ЦК КПСС и депутата четырех созывов Верховного Совета СССР, никаких последствий инцидент не имел. Хотя от его научных трудов хотелось схватиться за парабеллум и футболист из него был никакой, мужиком он оказался не злопамятным.

Мы жили на «Клязьме» все три летних месяца плюс сентябрь. В остальное время она и подобные пансионаты («Сосны», «Поляна», «Горки» и другие), работали только в выходные, и любой заезд — и летний, и зимний — стоил немалых денег. В нашем распоряжении был двухкомнатный номер без особых излишеств: с ванной и холодильником, но без кухни (на этаже была общая кухня с четырьмя электроплитами и гладильная комната). Питались мы в столовой, где все стояли в одной очереди в кассу и на раздачу без каких-либо скидок на ранги, как и в буфете, где можно было увести из-под носа солидного партчиновника последнюю бутылку чешского пива.

Кстати, о пиве и других горячительных «излишествах». Вопреки расхожему мнению, буфет не ломился от зарубежных напитков — их вообще не было, кроме слабоалкогольных. То же чешское пиво («Пльзень» или «Золотой фазан») «выбрасывали» редко, из вина — только грузинское (постоянно были лишь «Цинандали» и «Мукузани», все остальное, включая любимое нами «Лыхны», — время от времени), водка — только «Столичная», коньяк — только грузинский, три и пять звездочек. Рассказы о забитых «Наполеоном» балконах — это смешная байка из знаменитой студенческой песни.

Питание в столовой было разнообразным, скорее диетическим, чем с изюминкой. И уж точно не было ни деликатесов, ни каких-либо изысканных блюд. Самое дорогое и топовое блюдо — вырезка в яйце за 56 копеек. Для нас с женой и маленьким ребенком, живших на стипендию, оно было не по карману, и мы ждали родителей на выходные, чтобы полакомиться.

Представляю, как у многих из старшего поколения сейчас подгорит: вот, мол, буржуи! Небось и рябчиков едали с ананасами?!

Были рябчики, были, правда, без ананасов, но с куропатками. В магазине «Дары природы» мы регулярно этих птичек приобретали и готовили на мой день рождения. Стоили они совсем недорого. Было две проблемы: как их аккуратно ощипать и, главное, как съесть так, чтоб не сломать зуб о мелкую дробь. Иногда попадалась.

Как-то раз я пригласил своего клязьминского друга Андрея с женой в только открывшийся после реконструкции ресторан «Пекин». Смотрим меню, ничего не понимаем. Спрашиваем официанта:

— Что посоветуете?

— Возьмите вырезку!

— Извините, но мы ею на даче уже наелись, может, еще что-то предложите оригинальное?

— Ну, не знаю, где вы там наелись. Тогда возьмите баранину, — хмыкнул официант и обсчитал нас под занавес на десять процентов.

Но вернемся на «Клязьму». Из Никитникова переулка каждый вечер летом и в сентябре в конце рабочего дня периодически выезжают комфортабельные автобусы. Едем быстро, по «зеленой волне», по улице Горького, потом по Ленинградке до окружной; короткий отрезок до Дмитровского шоссе, куда сворачиваем, и напротив прудов за поселком Северный снова поворот направо в неприметное ответвление, где в конце пути нужно проехать под «кирпич», чтобы добраться до «Клязьмы» и стоящего напротив через речушку пансионата Министерства обороны.

Подъезжаем к главному входу одноэтажного здания общего назначения с оригинальной системой дневного света. Сверху крыша смотрится странно — как большое поле, усыпанное детскими куличиками-колпаками из прозрачного пластика. Здесь и столовая с буфетом, и кинозал, где Карен Шахназаров под овации публики представит свои первые фильмы, и большая бильярдная с огромными, в пол, панорамными окнами, где мною сыграны сотни партий и выкурены тысячи сигарет. Налево и направо, как огромные крылья, раскинулись пятиэтажные жилые корпуса. Чуть в стороне стоят две отдельные небольшие трехэтажные виллы квартирного типа: там живет народ повыше в должности, чем обычные инструктора, но и не в роскоши.

Вокруг корпусов все вылизано: ровный газон, цветники, чистые прогулочные дорожки, петляющие между аккуратно постриженных деревьев. Футбольное поле, пять теннисных кортов, площадки под бадминтон и городки, лодочная станция и даже уличный кегельбан к концу восьмидесятых — партия следит за здоровьем своих комиссаров в непыльных шлемах. Говорили, это место выбрал лично Хрущев, когда приезжал сюда ловить рыбу.

На футбольном поле сражаются между собой команды пансионатов, на кортах, ярко залитых вечером прожекторами, не умолкает стук мячей и громкие крики болельщиков. Рыбакам — раздолье, рядом большая вода. Грибники прочесывают близлежащий лес, любители пеших прогулок через тот же лес могут добраться до большого вольера с ланями. Одним словом, живи и радуйся, наслаждайся природой, спортом, компанией единомышленников или просто любителей «расписать пулю» или сыграть партию в шахматы.

Но есть одно большое «но». Дары эти заемные, на пенсию или при переводе на другую работу в кармане не унесешь. А захочешь соломки на будущее подстелить — жди неприятностей.

Когда моя бабушка решила переоформить свою дачу на маму — у стариков уже не хватало ни сил, ни средств, — мы, естественно, не отказались, но это была тайна тайн, даже по телефону, который прослушивался (я это точно знаю), говорить на эту тему — портить бате нервную систему. Нам он поведал о драме своего коллеги, случившейся как раз из-за дачного вопроса.

— Вызвали его в партком, как узнали про его дачку, и говорят: или сдай государству, или пиши заявление по собственному.

— И что он, сдал? — ахнули мы с мамой хором.

— Заявление написал! — грустно усмехнулся папа.

Вход в главный корпус оздоровительного комплекса «Клязьма»

Переход между корпусами