Николай Зенькович - Высший генералитет в годы потрясений Мировая история Страница 3

В немецком плену Корнилов провел более года. Бежал с третьей попытки, убив конвоира. Перейдя линию фронта, а точнее, переплыв Дунай на бревне, благополучно добрался к своим. Из плена убегали многие, но генералы — никогда. Корнилов был первым. И это в 46 лет! Однако вместо радостных объятий свои встретили судебным разбирательством причин разгрома дивизии и ее пленения. Опальный генерал неожиданно появляется в Могилеве, где располагалась Ставка Верховного главнокомандования, попадает на прием к царю Николаю II, который лично прикрепляет к генеральскому мундиру недавнего пленника орден Святого Георгия третьей степени. Вместо грозившего ему суда со всеми вытекающими последствиями Корнилов получает от Верховного главнокомандующего — Николая II — назначение командиром 25-го стрелкового корпуса. На Юго-Западный фронт, командование которого намеревалось отдать строптивца под трибунал!

Знаки монаршего внимания были расценены как следствие высокого покровительства, которое Корнилов якобы имел при царском дворе. Намеки на могущественных заступников содержатся в ряде воспоминаний, написанных генералами, перешедшими на сторону советской власти. Они из кожи вон лезли, чтобы потрафить новым господам и представить человека, первым выступившего против их революции, в негативном свете. Мол, в военном отношении Корнилов ничем себя не проявил. Наоборот, своим маниакальным бонапартизмом приносил только ущерб, трижды подвергаясь сокрушительному разгрому. И всякий раз его спасали влиятельные лица.

Ну, конечно, генерал от инфантерии и все такое прочее. Аристократия, одним словом, высший свет. Все они одним миром мазаны… Мало кто знает, что никаких высоких покровителей у Корнилова не было, что родился он в семье степного крестьянина-казака, дослужившегося до младшего офицерского чина.

После отречения царя Николая II генерал Корнилов был назначен главнокомандующим войсками Петроградского военного округа. Четвертого марта 1917 года Лавр Георгиевич сдал 25-й стрелковый корпус и на следующий день прибыл в Петроград.

Это было крупным повышением. Столичный округ — всегда на особом положении у власть имущих, и возглавлять его обычно доверяют надежным, проверенным людям.

Почему выбор Временного правительства, возглавляемого известным земским деятелем князем Львовым, остановился именно на Корнилове? Ведь он, по мнению мемуаристов, никудышный военачальник, не выигравший ни одного боя, а лишь приносивший командованию неприятности своей болезненной амбициозностью. Неужели в русской армии не имелось более заслуженных и опытных генералов, командовавших фронтами? Имелись, и тем не менее выдвинули его, командовавшего всего лишь стрелковым корпусом. Да и то корпус он получил по повелению царя, к тому времени уже свергнутого. Казалось бы, это обстоятельство как раз должно препятствовать возвышению строптивого генерала, которого царь спас от суда своим решительным вмешательством, а тут, наоборот, обласканного тираном генерала перемещают в самое сердце империи.

Нет, новая власть знала, что делала. Это уже потом переметнувшиеся к большевикам царские генералы обмазали черной краской недавнего сослуживца. А тогда, в шестнадцатом — начале семнадцатого года, газеты были переполнены восторженными рассказами о генерале Корнилове — немолодом и заслуженном, предпринявшем три попытки побега из лагеря военнопленных в Германии, последняя из которых оказалась удачной. Корреспонденты часто ездили в 25-й корпус, привозили оттуда восторженные отзывы солдат и офицеров о своем героическом командире. Корнилова в корпусе действительно любили. Он заботился о людях, много делал, чтобы они были вовремя накормлены, строго спрашивал с нерадивых интендантов. Солдаты души в нем не чаяли.

Черной краской был обмазан не только Корнилов. Все генералы, выступившие в той или иной форме против октябрьского переворота, в советское время подверглись историческому остракизму. Если их образы и фигурировали в кино или литературе, то непременно в негативном, карикатурно-уродливом плане, подчеркивавшем враждебность к народу. А между тем многие генералы царской армии были гораздо ближе к народу, чем иные комиссары, присвоившие себе монополию говорить и действовать от имени этого самого народа. Алексеев, Деникин, Краснов, Лукомский, Марков, Крымов были солдатскими сынами, выслужившими генеральские погоны честным ратным трудом. Русский армейский генералитет, неискушенный и простодушный в отличие от гвардейского, стал жертвой изощренных и природных интриганов-политиков, расколовших его надвое.

Корнилов, обладавший умом аналитика-разведчика, пожалуй, одним из первых среди генералов, вышедших из простолюдинов, понял, чем грозит России потеря ее многовекового самодержавия. Спустя год, уже в Новочеркасске, подавленный генерал Алексеев признался бежавшему из Быховской тюрьмы Корнилову, что решение об отречении Николая II, принятое военными, было гибельным. Старик каялся в том, что, будучи начальником штаба Ставки, направлял телеграммы командующим фронтами с предложением присоединиться к требованию об отречении царя от престола, что вместе с командующим Северным фронтом Рузским принимал в Пскове это отречение:

— Хотели всего лишь заменить государя, а вышло, что уронили и разбили древний русский трон. В одни сутки…

Наверное, это любимое занятие русских — наступать на грабли, выставленные на виду. И в 1991 году тоже хотели всего лишь избавиться от бесплодного, раздражавшего донельзя пустой говорильней генсека-президента. И тоже уронили и разбили великую державу, которую собирали по крохам столько лет.

Душевные терзания, вызванные участием в отречении царя от престола, усилились у старого генерала по мере дальнейшего развития событий. Угасали надежды на то, что область Всевеликого войска Донского станет оплотом сопротивления развалу России. Оказалось, что не только национальные окраины, но и казачество заражено сепаратизмом. Атаманы лелеяли мечту зажить отдельно от России, своей небольшой республикой. На собравшихся на Дону офицеров смотрели как на опасных квартирантов, из-за которых можно лишиться своего суверенитета. В конце концов Добровольческая армия вынуждена была покинуть Дон.

Все это произойдет зимой 1918 года, а в марте семнадцатого, возглавив Петроградский округ, Корнилов, привыкший к порядку и дисциплине в своем корпусе, понял, что, если дело будет продолжаться таким образом, Россия как великая страна исчезнет с карты мира.

Приняв столичный округ, он, к своему ужасу, увидел вместо полков и батальонов толпы неопрятно одетых людей с винтовками. Никакого боевого обучения они не проходят, целыми днями в шинелях нараспашку шастают по митингам, лузгают семечки и придираются к офицерам. В одном из учебных батальонов численность личного состава достигла 20 тысяч человек. Это же около двух стрелковых дивизий. Город наводнили тыловыми и запасными частями, потерявшими представление о воинской дисциплине. Забыто главное правило, известное каждому командиру: день должен быть расписан по часам, все должны быть заняты, чтобы ни скучать, ни тосковать было некогда. Нельзя держать огромные массы молодых, здоровых мужчин в постоянной праздности, каждый что-нибудь должен делать и получать необходимое утомление.