Георгий Костылев - Крепкие орешки Страница 3

После первых же выстрелов бойцы заняли свои места на огневых или, по крайней мере, убрались с открытых пространств -- это было проконтролировано. Но никому (мне в том числе) не пришло в голову вспомнить о часовом у входа в караульное помещение. Часовой стоял за короткой Г-образной кирпичной стенкой в рост человека, примыкавшей к высокой, в два этажа, глухой стене гаража. В какой-то степени можно понять, почему не нюхавшие пороха офицеры считали эту стенку защитой, но я-то, старая полевая крыса, прекрасно знал, что осколки гранат ВОГ-25 и ВОГ-17 уверенно валят людей при разрыве и сзади, и сбоку, и сверху. В первые же секунды боя штук шесть гранат врезались в стену гаража, окатив часового потоком рваной стали; на крики о помощи бросился Паша, санинструктор-контрактник, прилетевший из Грозного буквально за пару часов до боя. Он не успел еще толком начать перевязку, как новой лавиной осколков его убило наповал...

Зенитные автоматы, в силу их специфического назначения, практически невозможно по-настоящему защитить от пуль и осколков. Как минимум два ключевых номера -- наводчик и прицельный -- торчат над бруствером, как тополь на Плющихе. И хотя железная логика боя требует, чтобы офицер как можно дольше оставался в живых, у меня язык не повернулся послать к орудию расчет, не попробовав предварительно уцелеть в этой свистопляске самому. В противном случае мне до конца дней моих пришлось бы ходить небритым: я просто не смог бы смотреть на себя в зеркало.

Дежурный наблюдатель, заряжающий Фазлиахметов, деловито постукивал из автомата. Так же деловито, негромко, скупо постукивал весь батальон. И это было гут, ибо беспорядочная пальба во что попало и во что ни попадя есть симптом клинический, начало конца. Хлопцы еще только примеривались, нужно было их слегка воодушевить. Ну-с, приступим!

Я в кресле наводчика, и шестикратный прицел скачком приближает дома, кусты и беспорядочно брошенную дорожно-строительную технику. Страху нет, один задор. Страх был до первого выстрела, страх придет после последнего. Происходящее вокруг воспринимается совершенно отстраненно, разум словно отодвинулся куда-то в глубь зрительного зала, с удобством устроившись на галерке. А бурлящий водоворот боевого азарта громыхал вокруг меня на полных оборотах, лязгая, как большегрузный состав; восторг и жажда убийства смешались в адскую реактивную струю, и мы ревели на пару с автоматом -- он сквозь жерла стволов, я -- сквозь оскаленные зубы.

Тут и там в прицельных линзах подрагивали белесые вспышки выстрелов. Первую очередь я влепил в окно низкого кирпичного дома, что-то вроде коровника с двускатной крышей. Спусковая педаль зенитной пушки, во избежание случайных выстрелов, сделана тугой и с большим свободным ходом; но в этот раз мне показалось, что я жал на нее целую минуту, прежде чем автомат заговорил.

Взревев, как разъяренный дракон, пушка извергла в противника струю взрывчатки и стали. Зенитный автомат, в отличие от пехотного оружия, не строчит, не стучит и не хлопает -- он именно ревет, ухо не в состоянии уловить паузы между выстрелами при суммарной скорострельности двух стволов в 2400 выстрелов в минуту. Соответственно вся отправленная получателю доза взрывается почти одновременно. Изо всех окон, дверей и щелей коровника выбило струю пыли и каких-то лохмотьев, словно я расстреливал гигантский мучной мешок. В считанные секунды я расколошматил фасад, смешав укрывшихся в нем боевиков с битым кирпичом. Держу пари, такой подлянки правоверные не ожидали.

Рывком перебрасываю стволы на 15-00 вправо. Автомат стал продолжением моих нервов; нас не интересует бандитская шпана -- мы играем по-крупному. В двухстах пятидесяти метрах, за неровным пустырем, -- длинный гараж-депо дорожно-строительной автоколонны. И что-то солидное гвоздит по нас именно оттуда, перекрывая гулким перестуком автоматно-пулеметную трескотню.

Вот он -- мерцание крупной бледной вспышки, басовитый грохот автоматического гранатомета. Мучачо засел в кирпичной надстройке на три окна, видимо, бывшей диспетчерской гаража. Мы с Фазой едва успели сменить коробки с лентами, когда артплощадка буквально заплясала под ногами, рубероидный навес рвануло клочьями и что-то где-то куда-то посыпалось. Я отметил это -- не более...

Лирическое отступление 2

... В "избушке", на крыше которой мы устраивали корриду, находилась пулеметная точка третьей роты, а за дощатой перегородкой -- батарейная каптерка, в которой помимо прочего барахла валялся и мой вещмешок с вещами "третьей" необходимости.

Среди множества приспособлений и устройств, разработанных человеком для отстрела ближнего своего, есть такая симпатичная штука -- станковый противотанковый гранатомет СПГ-9, или, по западной кличке, безоткатное орудие. Его осколочно-фугасная граната, как водится, дает фонтан осколков, а бронебойная -- струю раскаленных газов, прожигающих преграду и воспламеняющих все, что за ней находится. По-видимому, именно такой гостинец пожаловал в амбразуру пулеметчиков, поскольку, несмотря на мощный взрыв, ребята отделались только контузиями и царапинами из-за разнесенной в щепки переборки. А вот каптерка весело заполыхала, аннулировав десятка три противогазов, кое-какое тряпье и мое свидетельство о браке, расторгнутом Ленинским народным судом г. Владивостока в 93-м году и почему-то до сих пор мною не выброшенное. Таким образом, жирная точка в моей непутевой семейной жизни была поставлена ни более, ни менее, как волею Аллаха. Аллах акбар!

В военно-художественной литературе мне не раз попадался стилистический оборот "слился с оружием в единое целое". Не знаю, понимали ли авторы прочитанных мною книг смысл этой фразы, но я не раз пережил это непередаваемое ощущение лично и могу лишь повториться -- оно непередаваемо. Это когда цепочка прицел -- глаз -- мозг -- рука -- механизм наводки -ствол вдруг незаметно для вас сокращается всего до двух звеньев: глаз -ствол. Вам стоит только заметить цель, и прицельная марка магическим образом накладывается на нее, безо всяких видимых с вашей стороны усилий. Педаль! Бронебойно-фугасный коктейль гаснет в проеме вражеской амбразуры, вышвыривая наружу какие-то лоскутья и брызги малиновых искр. Буквально в сантиметрах от линии прицеливания, над окопом братков-пехотинцев из третьей геройской роты, возвышался железобетонный столб ЛЭП, и при малейшей моей ошибке снаряды, предназначенные бандитам, рванули бы над головой наших бойцов; при малейшем же моем промедлении чингачгук достал бы нас с Фазлиахметовым.

Позже Фаза рассказывал в батарее, что капитан Костылев, расстреливая бандитский АГС, улыбался блаженной улыбкой идиота, как дурачок на ярмарке. Не удивлюсь, если так оно и было -- Бог свидетель, такого наслаждения я не испытывал никогда.