Особенности советской власти - Сергей Юрьевич Катканов Страница 30

Что же касается образования, то сейчас почему-то обсуждают только его модель, а не содержание образования. Говорят о том, как надо преподавать, а не о том, что надо преподавать. Так вот как раз в части содержания образования советская система была совершенно несостоятельна, потому что строилась на базовой антинаучной лжи – марксистской теории. Марксизм гласит, что на смену капитализму неизбежно придёт социализм, предполагающий отмену частной собственности, а ему на смену придёт коммунизм, когда денег вообще не будет. И при жизни Маркса умные люди понимали, что Карл просто бредит. Но сейчас-то уже сама жизнь доказала ложность теории Маркса. Марксизм провалился везде, по всему миру, да с таким треском, что до сих пор в ушах звенит. И советская власть, которая полностью строилась на ложной теории, не могла быть хорошей, как нельзя построить хороший дом по бездарным чертежам архитектора недоучки. И содержание советского образования в силу этого было ужасающим. Чему нас учили в школе, во всяком случае на гуманитарных предметах? Верить в ложь.

Всё образование было пронизано дремучим, тупым и совершенно антинаучным атеизмом. И уж поверьте, советская власть умела вдалбливать в головы то, что она считала прописными истинами. С первого класса школы до последнего курса вуза нам вбивали в сознание, что Бога нет. Современной молодежи трудно даже представить себе, что такое тотальная промывка мозгов, которой мы подвергались при советской власти. И мы верили в то, что нам говорили, потому что нам больше не во что было верить. Советское образование тщательно блокировало любую информацию, которая могла бы поддержать альтернативную точку зрения. Сейчас люди верят или не верят во что хотят, они могут выбирать. Нам было не из чего выбирать. Спасибо лучшему в мире образованию. И до сих пор вокруг нас полно жертв тотальной советской промывки мозгов.

А как шикарно преподавалась литература! Все мы знали стихи тупого бездаря Демьяна Бедного. О существовании великого русского поэта Николая Гумилева нам даже не сообщали. Роман Чернышевского «Что делать?» изучался со всей тщательностью, хотя этот текст вообще не имеет отношения к литературе. Прекрасный русский писатель Николай Лесков в школьную программу не входил. О жизни купечества мы узнавали исключительно из пьес Островского, «темное царство» и так далее. Удивительно светлый русский писатель Иван Шмелев, который вырос в купеческой среде, оставался под запретом. Бездарный Фурманов, разумеется, стоял на почетном месте в школьной программе. О гениальном русском писателе Михаиле Булгакове ни слова не говорили ни в школе, ни в вузе, хотя Булгаков при Брежневе был уже издан, но его книги тут же превратились в библиографическую редкость.

О блистательных романах Дмитрия Мережковского мы тогда вообще не слышали, Мережковского издали только в 1990 году. Сейчас уже невозможно понять, как можно говорить о русской литературе и не говорить о романах Дмитрия Сергеевича.

Советская власть замалчивала существование половины русской литературы, причем лучшей половины. Конечно, нам рассказывали не только о советских бездарях, но и о гениальных русских писателях, но как о них рассказывали? Пушкин в изображении советских литературоведов, к примеру, превращался в этакого «несгибаемого борца с режимом». Хотя Пушкин лишь отчасти соответствовал этому образу только в молодости, а в зрелые годы Александр Сергеевич был убежденным монархистом и глубоким христианином. Как вы думаете, нам хоть слово говорили о монархических и православных стихах Пушкина?

Та же история с Гоголем. Он, дескать, «высмеивал царизм». Нам ведь не рассказывали, как сильно переживал сам Гоголь по этому поводу в зрелые годы. И «Размышления о Божественной литургии» в школе, конечно, не изучали. Таких примеров можно бы без счету привести. Короче, литературу нам преподавали не только лживо, но и подло.

Тоже самое с историей. Карл Маркс считал, что движущей силой истории является классовая борьба. В соответствии с этим совершенно антинаучным утверждением и был построен весь курс всемирной истории в советской школе. Обычные разбойники и убийцы, такие, как Разин и Пугачев, преподносились, как великие герои. История всего мира в советском изложении превращалась в прославление кровавых маньяков, то есть лидеров классовой борьбы, которых нам предписывали «любить и жаловать».

Про вузовский курс философии вообще молчу. Любой дремучий дурак, если он отрицал существование мистической реальности, преподносился, как великий философ. Отдельное спасибо за курс «Научного атеизма» – самый антинаучный курс советского высшего образования. В основу «лучшего в мире образования» была положена единая и для всех обязательная точка зрения по всем вопросам жизни, что вынуждает считать его образованием преступным, как минимум во всем, что касается «человековедения». Проблема даже не в том, что эта обязательная точка зрения была лживой, кто-то может так и не считать. Проблема в том, что существование других точек зрения тщательно замалчивалось, либо они представлялись в оглупленном варианте, либо в двух словах. Это само по себе ставит образование на антинаучные рельсы.

Говорю о тех дисциплинах, которые знаю, с математикой всё, очевидно, было не столь ужасно, но в том, что касается гуманитарных дисциплин советское образование носило зомбирующий, калечащий сознание характер. И доныне вокруг нас полно умственных калек, жертв советского образования. А кому-то потом полжизни пришлось «по капле выдавливать из себя» ту советскую пакость, которой забивали наши головы.

Так что не надо мне рассказывать о том, что советское образование было лучшим в мире, а потом эту систему разрушили. Образовательная модель в СССР была и правда неплохая ровно постольку, поскольку вовсе не была советской, но содержание образования было ужасающим.

Чем меньше нашим людям нравится то, что происходит сейчас, тем более они склонны идеализировать то, что было тогда. Но если сейчас что-то плохо, это ещё не значит, что тогда было хорошо. На этой примитивной логической ошибке строится едва ли не вся ностальгия по СССР. Поклонники СССР не столько хвалят ту жизнь, сколько ругают нынешнюю. Но я вовсе не склонен идеализировать современную жизнь и ругать её могу долго и увлеченно. Только это другая тема. Недовольство демократической реальностью не делает из меня поклонника СССР.

Помню, в 1992 году один неглупый человек сказал мне: «Мы ушли от плохого, но пришли к ужасному». Я ответил: «Напротив, считаю, что мы ушли от ужасного, а пришли к плохому». Хорошо не было ни тогда, ни сейчас, но разница между плохим