Джулиан Ассанж - Джулиан Ассанж: Неавторизованная автобиография Страница 32

Это не наша игра. Мы восхищались интеллектуальными достижениями членов группы и поддерживали их разнообразные попытки выяснить, как используется информация, однако WikiLeaks никогда не рассматривал себя как организацию, выступающую за одну идеологию против другой или за одну страну против другой. В широком смысле мы были устроены как церковь, и наши враги в каждом случае и повсюду – это враги истины. Мы не испытывали никакого пиетета по отношению к работе секретных служб и правительственных органов (этот факт вызывал немало враждебности в наш адрес, когда кто-то требовал изменить опубликованные нами документы). Мы просто были уверены: история сама рассудит, что есть общественный интерес, а что нет. Мы стремились быть самыми объективными редакторами, однако и это не было нашей главной целью в отличие от большинства СМИ, которые себе эту задачу присваивают; мы никогда не выступали в роли цензоров, защищающих государственные и коммерческие интересы. Мы публиковали то, что, на наш взгляд, не должно было храниться в тайне, и предоставляли другим вести дело дальше. И почти всегда наши усилия заводили нас в львиное логово корысти и эгоизма.

Рассказать вам о львином рыке? Тогда надо поведать о швейцарском банке Julius Baer, которому в самый разгар банковского кризиса угрожали обвинения в злоупотреблениях – и все благодаря тому, что мы заполучили существенные разоблачительные материалы об их деятельности в январе 2008 года. Julius Baer – крупнейший швейцарский банк, некоторые трасты которого находятся на Каймановых островах. Мы получили доказательства, что трасты используются для сокрытия активов и минимизации налогов, а возможно, и ухода от налогов. Казалось, что наши материалы – раскрывающие, чем занимались эти люди и до чего они дошли, – совершенно соответствуют общественным интересам. Сразу же после публикации мы получили юридические претензии от адвокатов, которые даже не раскрыли нам, кто их клиент, но потенциальным истцом был Julius Baer. Юридическая фирма Ludley & Sanger – голливудская контора, представляющая интересы людей вроде Селин Дион и Арнольда Шварценеггера, – специализируется на том, что предотвращает публикацию разного рода информации. Представители фирмы вели себя очень агрессивно и жестко давили на нас. Они угрожали, разглагольствовали о банковском законодательстве и законах Каймановых островов и Швейцарии о тайне вклада. Совершеннейший вздор. Однако наш собственный юрист сказал, что эти люди слишком могущественны, чтобы с ними связываться: у них слишком большие связи, они слишком богаты и не остановятся ни перед чем; и вообще вся история слишком мутная. Я ответил адвокату, что следует продолжать публиковать разоблачения, а мы будем отвечать за них. У меня есть твердые принципы, исключающие цензурный контроль, и прогибаться я ни под кого не намерен. Тем более нашим источникам было твердо обещано дословно следующее: «Мы пойдем на публикацию ваших материалов, если они окажутся достойными; никакой цензуре мы не подлежим, поскольку таковы наши методы работы и этические принципы». И сказанное вовсе не подразумевало: «Мы не подлежим цензуре, кроме случаев, когда очень богатые люди нас ужасно напугают». Я понимал, что с тактической точки зрения наш первый настоящий бой может быть очень трудным (и потенциально катастрофическим), но мы придерживались наших принципов. И ничего с этим не поделаешь.

Как и во всех остальных случаях, это был колоссальный урок, причем преподанный нам в реальном времени. Нас попыталась жестоко и беспощадно раздавить патронажная сеть в лице двух своих ячеек – Julius Baer и американских юристов. Первые стояли на страже своих монет, а вторые эти монеты заколачивали. И все они намеревались защищаться любой ценой, невзирая на лица, какими бы эти лица ни были: уязвимыми или наглыми. Они мгновенно подали против нас иск в Сан-Франциско, и судья аннулировал наше доменное имя WikiLeaks.org, потребовав предъявить информацию, кто и когда зарегистрировал сайт и с какого адреса. Хостинговая компания Dynadot тут же сдалась и закрыла WikiLeaks. Но мы устроили оппонентам ловушку: помните, наш сайт был зарегистрирован в Сан-Франциско, культовом центре притяжения шифропанков и средоточия фрондеров – сказывался калифорнийский инстинкт бунтарства и свободы. Они могли судиться в Швейцарии или Лондоне, но выбрали Сан-Франциско и тут же вызвали на себя гнев Американского союза борьбы за гражданские свободы, Комитета за свободу прессы и множества других организаций. Когда мы заявились в суд, на нашей стороне было двадцать две организации и целый батальон юристов, в New York Times вышли публикации, освещающие нас в благоприятном свете, а телеканал CBS начал показывать наш IP-адрес (поскольку доменное имя было под запретом), чтобы люди могли зайти на сайт – весь этот пир солидарности проходил под лозунгом «У свободы слова есть адрес». Мы подготовили заранее и другие способы доступа к сайту: через секретные ссылки и сайты-зеркала – мы знали, что все это пригодится. Ведь мы учреждали сайт, подозревая, что рано или поздно нам придется иметь дело с китайцами и их брандмауэрами.

Мы полностью выиграли дело, затеянное против нас Julius Baer, и это была принципиальная победа, причем не только для нас, но и всех поборников Первой поправки[42]. Перед началом судебного разбирательства банк собирался открыть свой филиал в Америке, но после суда это дело пришлось отложить. Наша победа показала, что WikiLeaks может противостоять практически кому угодно и не упасть под натиском врага, способного оплачивать дорогостоящих юристов. Тогда уже вовсю звучали скандалы, связанные с субстандартными кредитами[43], уже обанкротился британский ипотечный банк Northern Rock. Частный банк Julius Baer выбрал неподходящее время, чтобы отсуживать последние штаны у некоммерческого сайта для информаторов.

Реальной трагедией этого дела стал уход Дэниела Мэтьюза из WikiLeaks. Имя Дэна оказалось на нескольких юридических бумагах, а Julius Baer искал хоть кого-нибудь, к кому можно прицепиться. Он сидел в своем стэнфордском кабинете, проверяя домашние задания студентов, когда зашел какой-то парень с огромной пачкой документов и шлепнул ему их на стол. Потом Дэн рассказал мне: сперва ему показалось, что перед ним самое большое домашнее задание за всю его университетскую карьеру, но нет, его вызывали в суд. Дэна это изрядно напугало, и в дальнейшем он решил сосредоточиться на своей научной работе. Теперь он приглашенный доцент еще в одном американском университете. Дэн очень хороший парень, и я всегда буду ценить его поддержку и дружбу с ним.

Рудольф Элмер – человек, который передал нам материалы на Julius Baer, – пожелал выступить публично, и его оштрафовали на 7500 евро. Затем он сказал, что хочет созвать пресс-конференцию, на которой торжественно вручит мне два диска с информацией о банке. Мы устроили эту пресс-конференцию, и, похоже, она принесет ему дальнейшие неприятности, хотя кто может точно сказать, что было на этих дисках? Нельзя преследовать человека за то, что он передал другому человеку пару пустых дисков, если только вы не докажете точно, что на них было что-то записано. Отрицание – это для нас не пустое слово, это образ жизни и программа действий. Мы сталкивались с серьезными угрозами и до этих случаев, например от Церкви сайентологии. И мы всегда стремимся компенсировать свои муки новыми публикациями.

Юристы часто ведут себя как разбойники, особенно сильные юристы. Но их судебные иски против WikiLeaks оказались слишком большой дешевкой. Мы устроены как многоглавая гидра: отрубаешь одну голову, а где-нибудь еще вырастает другая. Это лишь отражение неукротимой человеческой жажды истины, а также моего пристрастия к порке виновных. Некоторые судебные процессы против нас казались мне кошмарными и подлыми, в таких делах ты не получаешь удовольствия ни от победы, ни от их ведения – а уж от проигрыша и подавно. Но большинство тех, кто пытался заручиться поддержкой закона против WikiLeaks, напоминают скорее датского короля Кнуда, который приказал волнам отступить, а они в ответ намочили ему ноги.

Иногда, впрочем, юристам уже после первой публикации удавалось до смерти запугать людей, пытавшихся сражаться за благое дело. В конце 2008 года мы узнали, что Guardian и Observer удалили со своих сайтов восемь статей о британском миллиардере иракского происхождения Надми Аучи. Его гигантский банк BNP Paribas единственный из финансовых организаций получил миллиарды в рамках программы «Нефть в обмен на продовольствие»[44] при режиме Саддама Хусейна. Начиная с 2004 года деятельность Аучи стала предметом интереса генерального инспектора Пентагона, о чем было упомянуто в докладе, посвященном лицензиям на мобильную связь. А до этого, в 2003 году, Надми Аучи экстрадировали из Британии во Францию и осудили за многомиллионные откаты в связи с приватизацией государственных активов Кувейта. Журналист New Statesman Мартин Брайт в 2008 году привлек внимание к тому факту, что Guardian и Observer поддались юридическому давлению Аучи: «<Они были> вынуждены снять шесть статей о Надми Аучи, иракском бизнесмене, осужденном за мошенничество во Франции в 2003 году. Аучи вышел на тропу войны, когда его имя связали с Тони Резко, специалистом из Иллинойса по привлечению спонсорских средств, которого сейчас судят в Америке и который был одним из первых сторонников Барака Обамы. Британская Times исследовала эту тему с впечатляющим упорством». Публикуя этот текст, Брайт назвал шесть статей, подвергшихся цензуре в результате юридических нападок Аучи и удаленных из интернет-архивов Guardian и Observer. Затем произошел странный, совсем кафкианский сюжетный поворот: вмешательству длинных юридических рук Аучи подвергся уже блог самого Брайта на New Statesman, и он был вынужден удалить названия цензурированных статей и исправить собственный текст. Это одна из тех историй, в которых проявляется причудливая природа журналистской боязливости. Когда WikiLeaks сообщил обо всем этом и New Statesman поставил ссылку на нашу публикацию, они получили претензию от юридической фирмы Carter-Ruck.