Сергей Михеенков - В донесениях не сообщалось... Страница 32

Оказавшись на меже под пулеметно-автоматным огнем противника, мы поняли, что попали в настоящую западню. Если немцы не контратакуют нас до вечера, мы под прикрытием темноты еще сможем выползти назад и занять свои окопы. А если надумают контратаковать немедленно…

Внезапной атаки у нас и не могло получиться. Чего стоила одна только красная ракета. Зато земли под носом у немцев мы накопали порядочно. Сначала отрыли окопчики для стрельбы лежа. Потом — для стрельбы с колена. И так усердно мы углублялись в землю, что нервы у немцев — а они, видимо, все время вели за нашими действиями пристальное наблюдение — не выдержали. Они решили, что мы основательно осваиваемся на меже. И вскоре открыли огонь сперва из пулеметов, а потом и из минометов. Мины ложились так плотно, что осколки повредили несколько автоматных дисков. Я приказал убрать оружие с брустверов. Во время обстрела один солдат по фамилии Зипа покинул свой окоп и был ранен.

Перед сумерками немцы прекратили стрельбу. И тут с нашего НП приполз связной и передал приказ командира роты: отойти на линию своих прежних позиций. Но уходить, пока не стемнело, было нельзя. Надо было ждать наступления темноты.

И вот, наконец, стало смеркаться. Немцы вяло постреливали в нашу сторону. Мы начали отход. Уползали парами. Начало отход второе отделение. Первая пара забрала раненого Зипу.

Связной, отправляясь к нам, предусмотрительно предупредил расчеты ручных пулеметов и сержанта Кизелько, что взвод будет отходить с межи в свои окопы и чтобы они не перестреляли нас в темноте, приняв за немцев. По очереди мы уползали вдоль межи по неглубокой лощинке. Те, кто оставался на меже, стреляли в сторону деревни короткими очередями. Они, таким образом, давали противнику понять, что взвод находится на захваченной позиции и не собирается ее покидать. Мимо моего окопа благополучно проползло первое отделение. Когда исчез в темноте последний солдат, мы с Петром Марковичем дали в сторону немецкой траншеи короткие очереди из автоматов и поползли следом.

И вот мы в своих окопах. Солдаты, слышу, смеются. Рады, что вернулись живые. Я вылез из окопа и короткими перебежками и на четвереньках обошел взвод. Навестил пулеметчиков. Надо было убедиться, все ли вернулись, все ли на месте.

Раненого отправили на НП командира роты. Там дежурил санинструктор старший сержант Бугров. Он осмотрел 3ипу, наложил вторую повязку. Ночью на носилках его понесли к парому.

Рядового 3ипу (фамилия странная, редкая, потому и запомнил) ранило так: во время обстрела он выполз из окопа и решил в меже по-быстрому справить нужду. Кончил свое дело, натянул штаны, а тут как раз рядом, в нескольких шагах, разорвалась мина. Осколок угодил прямо в мягкое место.

Всю ночь немцы беспокойно стреляли по меже, откуда мы еще в сумерках незаметно ускользнули. Только утром они обнаружили, что нас там нет.

Старшина Серебряков раз в сутки с подручным солдатом или ротным писарем Штанем по ночам на лодке доставляли нам на плацдарм горячую пищу. Свои термосы они довозили до парома, там перегружали на паром. А потом таскали к нам в окопы. Вместе с термосами с парома они приносили и боеприпасы. Ящики с боеприпасами они тоже возили на своей лодке.

Надо сказать, что на войне должность старшины роты была хлопотная и опасная.

Возле населенного пункта Глинное река Турунчук вышла из берегов и слилась с водами тоже вылившегося из берегов Днестра. Вся пойма была затоплена. Море! От парома старшине и писарю нужно было грести до берега еще километров восемь. Немцы часто обстреливали пойму. Они знали, как и кто обеспечивает плацдарм, и старались нарушить связь на маршруте левый берег — плацдарм. Старшина с термосами и ящиками, в которых были патроны и гранаты, буквально пробирался по пойме, держась незатопленных кустов и одиноких деревьев. Когда вдруг начинали рваться тяжелые снаряды, причаливал лодку к какому-нибудь дереву. Привязывал лодку веревкой к дереву, чтобы не захлестнуло волной и его перегруженное до крайности суденышко не опрокинулось. Так и пережидал обстрел, чтобы потом терпеливо и бесстрашно грести дальше.

Мы всегда ждали его прибытия как бога и никогда не спрашивали, какую кашу он привез. Какая разница — что привез, то и привез. Ели все подряд. Кашу он умудрялся привозить горячей. Вот за это мы были ему от души благодарны. Бывало, лежим, слышим: тащит наш старшина свои термосы. Хлеб, каша, патроны, гранаты, диски… Что еще нужно солдату, чтобы он держался на своей позиции? Курево! Нужен был еще и табак. Но нашу «моршанку» где-то задерживали. Что-то там, за Днестром, мудрили наши интенданты. Мы просили старшину, чтобы наш солдатский хлеб он обменял у окрестного населения на самосад.

Термосы с горячей пищей старшина доставлял прямо к окопу командира отделения. Отделенный ложкой накладывал кашу в каждый котелок.

Воду ночью носили из Днестра в котелках. Этой же водой мыли сами котелки и ложки.

После приема пищи пустые термосы старшина грузил на паром. Ему всегда помогал кто-нибудь из наших бойцов. Если были раненые, туда же носили и раненых.

Паром стоял в небольшом укромном затоне. Рядом с ним саперы отрыли окопы. Для боеприпасов — отдельно, для раненых — отдельно. Всех раненых старшины рот с парома потом перегружали в свои лодки. Укладывали поудобнее лежачих, укрывали их шинелями. Так и везли их в Глинное, к мосту через Турунчук. Возле моста раненых встречали дежурные фельдшеры и врачи. Дальше распоряжались уже они. Так что раненым на плацдарме надо было еще выжить, не попасть под обстрел при транспортировке их через разлив.

И так — двадцать пять суток. День за днем. Ночь за ночью. Непростая работа была у нашего старшины Серебрякова. Спасибо ему за ту работу и заботу о нас.

11 или 12 апреля над позициями нашего батальона показались немецкие штурмовики U-87. Солдаты называли их «костылями» из-за неубирающихся шасси. «Костыли» шли четырьмя эскадрильями по 12 самолетов в каждой. Первая эскадрилья сделала разворот над окопами второй и третьей рот. Самолеты спикировали. Посыпались бомбы. Пикировали «костыли» с высоты примерно 700–800 метров. Никто им не мешал крушить наши окопы. Зениток у нас на плацдарме не было. Истребители тоже не прилетали.

И вот во время заходов «костылей» на бомбежку мы заметили, как из немецких окопов взлетели спаренные зеленые ракеты — в нашу сторону. Смекнули: это ж они обозначают свой передний край и указывают направление к нашим окопам. Задрожала, запрыгала земля. Бомбежка — это уже посерьезнее минометов. Окопы стали осыпаться. Я крикнул своему связному: «Петр Маркович! Быстро давай две зеленые ракеты! Стреляй в сторону немцев!» Петр Маркович не мешкая исполнил то, что я ему приказал. В небо пошли одна за другой две зеленые ракеты. Что теперь будет? Наблюдаем. Ждем. Хуже в любом случае не будет.