Ольга Приходченко - Я и ты Страница 33

Что ж, дай Бог, чтобы самые значимые мероприятия на отечественных ипподромах, прежде всего столичном, вышли на столь же высокий уровень – и организационно, и по призовой шкале, – как мельбурнский кубок или скачки на призы короля Георга VI и королевы Елизаветы II. Это же престижно, прежде всего для всей России, не говоря уже о колоссальном влиянии на развитие инфраструктуры отечественного конезаводства и конных состязаний.

Действительно: тот Кубок Николая Насибова («Nasibov cup»), который привел меня на ипподром в жаркий августовский полдень, во всех отношениях, как отметили и эксперты, и рядовые любители, знаменовал резкий посыл вперед! В частности, никогда еще у нас, включая и советские времена, конники не стояли на столь высоком призовом довольствии. В денежном выражении (полсотни с лишним тысяч долларов) – по меркам скачек, например, в Арабских Эмиратах – не ахти какие деньги, но все-таки… Конечно, не обошлось без поддержки и влияния госструктур, но и спонсорский нюх сработал – и во благо общественное (укрепление национального достояния, что всегда патриотично), и собственное – одна реклама может окупить все затраты. Обратимся к той же Англии, ее король Ричард III готов был отдать полцарства за хорошего скакуна. День памяти лорда Дерби, устроившего два с лишним века назад первые скачки среди жеребцов-трехлеток, стал едва ли не национальным праздником на туманном Альбионе с обязательным присутствием королевской семьи и прерыванием работы парламента. Вот так-то. Так что думайте, господа из Фонда поддержки чистокровного коневодства, Национального коневодческого союза и Национального скакового общества.

…Едва вырвавшись на свободу из стартовых клеток, лошади стремглав, со скоростью курьерского состава, умчались на дистанцию. Дюжина гордых красавцев; гнедые, рыжие жеребцы и кобылы что есть силы били копытами о землю. Самую резвую вместе с жокеем ждали на финише особые победные почести и свой, если хотите, «конный Кубок Стэнли». В гладких скачках для лошадей чистокровной верховой породы возрастом от трех лет и старше нет в России награды важнее этой. Кроме Николая Насибова, никому еще на свете не удавалось трижды подряд завоевывать Приз Европы на своем знаменитом Анилине. Мнение профессионалов: Насибов – то же самое, что Григорий Федотов, Эдуард Стрельцов и Лев Яшин в футболе или Всеволод Бобров – в хоккее. Вам достаточно такой характеристики? Жаль, что сегодня многим мало что известно о человеке, которому она выдана. Попробуем восполнить этот пробел.

Отец Николая, Насиб, или с азербайджанского на русский лад тоже Николай, имел пару буйволов, несколько лошадей, немного баранов да еще, если по-украински, шмат земли для выпаса. Он пахал, что называется, не разгибая спины. Но какое это имело значение? Когда в начале тридцатых раскулачивание докатилось до его родного Марнеульского района, что на границе Азербайджана с Грузией, ему вся эта живность обернулась боком – у, богач проклятый, к стенке его… Видимо, патронов было жалко, и на глазах троих его сыновей Насиба сбросили с высокого скалистого обрыва в глубокое ущелье, словно революционных матросов в море с камнем на шее в некогда гремевшем фильме «Мы из Кронштадта».

Через год умерла и мать, и пятилетний Николай с братьями, брошенные всеми, остались совершенно одни в этом мире – выживай как можешь. Спустя годы, когда он был уже известнейшим столичным жокеем, ностальгия затянула его в отпуск в те места. Сколько людей сразу, перебивая друг друга, в красках живописали, как заботились о сиротах, рискуя порой собственной жизнью. Насибов не выдержал лицемерия и через пару дней укатил обратно, решив больше не возвращаться в прошлое. Знали бы «заботливые» односельчане, через какие муки пришлось пройти их земляку-беспризорнику, пока он, двенадцатилетний, наскитавшись по всему Кавказу, и южному и северному, не прибился к по-настоящему добрым людям. Те оказались тренерами-конниками и каким-то особым нюхом почувствовали в мальчугане прирожденный талант жокея, который – пройдет время – благодаря своим более чем восьмистам победам дома и за рубежом заработает для страны призовых не один миллион рублей золотом.

Это будет потом, а пока…

– Не волнуйтесь, я не подведу, завоюю Москву, только отправьте.

В Ессентуках начкон, а понятнее – начальник конезавода, перед которым застыл этот долговязый жилистый паренек, долго пребывал в некоторой растерянности (его еще никто не одолевал столь явной настырностью), а потом подумал: а что, чем черт не шутит, может, и впрямь завоюет. Как его фамилия? Насибов? Надо запомнить. Пацаненок действительно способный, сумел же он в свой первый официальный сезон выиграть сорок скачек. И не где-нибудь в захолустье, а на Ростовском ипподроме, признанном центре конных состязаний, опекаемом самим маршалом Буденным.

– Откуда ты такой упертый взялся, у вас в роду все такие? Ладно, собирайся, но с одним условием – коня сам себе будешь готовить. Есть тут один жеребец необъезженный. У тебя характер, и у него норов похлеще твоего будет. Так что дерзай!

Знал бы тот начкон, какого золотого джинна выпустил он на свой страх и риск из заводской конюшни, когда через несколько месяцев поезд увозил Насибова в Москву. Юноша отказался от плацкарты, не хотел ни на миг расставаться со своим, поначалу, мягко говоря, непослушным любимцем, которого долгими тренировками на кругу привел, что называется, в чувства, по-настоящему обуздал. Так и ехал со скакуном в специальном вагоне, был одновременно и за коновода, и за конюха.

Эту историю поведал мне сын Насибова, Михаил. Для любителей спорта, прежде всего поклонников футбола, он, думается, известная личность. Вот уже более трех десятков лет работает тренером-физиотерапевтом различных футбольных сборных страны. За плечами Насибова-младшего – семь чемпионатов мира и Европы, два «золотых» и одно «серебряное» молодежных первенства континента. Но сегодня не стадион, а ипподром стал местом нашей встречи. Пока мы разговаривали, я заметил на трибуне Валерия Газзаева. Как выяснилось позже, его присутствие здесь было не только вежливым откликом на дружеское приглашение Насибова-младшего.

– Мне жаль людей, которые ни разу не прокатились верхом на лошади. Это чувство словами не передашь, – в глазах Газзаева сверкают искры удовольствия. – Сам я в седле с детства. Ночное с ребятами, джигитовка, скачки и все такое… Если бы не футбол, наверное, стал бы жокеем. Может, до уровня Мишиного папы добрался бы. Хотя вряд ли. Такие мастера – редкость.

– Знаете, какому девизу отец следовал всю жизнь? – просвещает меня Михаил. – Вырвать скачку, хоть зубами, но вырвать, быть всегда впереди, он сам не любил глотать чужую пыль и своих учеников настраивал только на такую борьбу, иначе незачем выходить на старт. Один из них, Александр Чугуевец – последний из наших, кто следом за отцом выиграл Приз Европы. Папа гордился этим больше, чем своими победами.

Кстати, после первого из трех подряд блестящих золотых посылов-финишей на Призе Европы Насибова пригласил в Америку владелец одного из крупнейших ипподромов США, Лоурельского, Джозеф Каскарелло. Помимо всего прочего, он держал шикарную конюшню чистокровных лошадей, холил и лелеял их. Одна беда – никак не удавалось его скакунам добраться до финиша хотя бы в тройке лучших. «Может быть, вы, господин Насибов, попробуете? – предложил Каскарелло. – Завтра как раз у нас скачки, как всегда, ожидаем наплыв зрителей. В общем, выбирайте подходящего коня».

– Выбрать-то, естественно, было из кого, – продолжал Михаил, – но, сами понимаете, даже с отцовским опытом и подготовкой требовалось хоть какое-то время для элементарного знакомства, не говоря уже о капитальной тренировке. Как уж папа выкрутился, уму непостижимо, только на следующий день на ипподроме все в один голос с восхищением говорили о загадочном русском парне, закончившем дистанцию вторым. Каскарелло, тот вообще выглядел героем, тут же предложил Николаю Николаевичу поработать у него, наобещал золотые горы, участие в Большом Вашингтонском марафоне. В ответ, что Насибов ни в чем не нуждается, у него дома все есть, американский миллионер воскликнул: «Но у вас же нет такой виллы, какую я вам подарю!» Сопровождавшее отца ответственное лицо парировало: «Как же нет – есть, да еще какая!»

«Вилла» была – обыкновенный дощатый барак, в котором тогда в одной из кубанских станиц ютилась семья Насибова. Через несколько лет, приехав в СССР, господин Каскарелло первым делом изъявил желание побывать в гостях у своего знаменитого русского друга-жокея. Но так и не добрался до него. Оказалось, что Кубань в тот год, как назло, разлилась шире нынешней, наводнением разом смыло все мосты, не действует ни одна переправа, перекрыло все другие дороги, ведущие к насибовской «вилле»…

– Эту историю в нашей семье мы всегда вспоминаем с юмором, она ведь имела продолжение, – Михаил Николаевич не в силах сдержать смех. – Мы уже жили в Москве, в трехкомнатной квартире неподалеку от Белорусского вокзала, которую отцу выделили специальным решением маршала Буденного, после того как он в очередной раз выиграл приз Семена Михайловича. И вдруг опять в Союз является Каскарелло и снова рвется в гости. Родители, помню, накрыли шикарный стол. Мама моя, Надежда Петровна, спекла огромный пирог с вишнями. И что же? В последний момент поступил запрет, сами понимаете, откуда. Никаких домашних контактов с иностранцами. Пришлось срочно перекочевывать в ресторан «Советский», благо он рядом…