Владимир Качан - Арт-пасьянс Страница 33

P. S. Я и сейчас готов подписаться под каждым словом этого текста, ведь что было, то было, а было – талантливо. Но если бы я только знал, что будет потом, «чем наше слово отзовется…» Через несколько лет я увидел, что был несправедлив к пресловутой «оппозиции», даже безжалостен, и могу объяснить это только своим бесконечным преклонением и восхищением перед любым талантом. Хороший человек, говорят, не профессия. Нет! Профессия, да еще какая, особенно сейчас! Хороший человек будет даже спектакли так ставить, чтобы они были отмечены добром. А сколько людей из той труппы оказались потом униженными и растоптанными! Даже главные герои, исполнители ролей профессора Преображенского и Шарикова, – ушли из театра! Одна актриса ушла в монастырь, другая тронулась умом, а Портер эмигрировал и умер за границей от инсульта, но на самом деле – от тоски и скуки. Юрий Жигульский оказался совсем неплохим режиссером, но только в другом месте, и уж во всяком случае никого не погубил и не уничтожил. Такого греха за ним нет. А весь архив, включая фотографии, т. е. история театра, все, что было до Яновской, оказалось зачем-то уничтожено. Так, что и следов не осталось. У иных собак сердце добрее… И сказать больше нечего.

Спустя годы изменилось многое. И сегодня я не сказал бы таких слов в адрес Жигульского и уж конечно не пел бы дифирамбы Яновской, не сделавшей ничего лучше «Собачьего сердца».

Центральный комитет профсоюзов Московского драматического театра на Малой Бронной, общество Красного Креста, а также Красная книга с глубоким прискорбием сообщают, что сегодня, 31 марта 1983 г., после тяжелой и продолжительной болезни скончался видный деятель комитета защиты детей от театральной среды, лауреат квартальных премий им. Гудвина Великого, почетный член Королевского соломенного общества по охране беспризорных собак им. Саблезубого Камаева, участник татаро-монгольского ига – Волшебник Изумрудович Городов.

В.И.Городов безвременно родился 30 марта 1967 г. н. э. в полуеврейской, но небогатой семье простого американца. После скоропостижной эмиграции за пределы так называемого «свободного мира» семья Волшебника поселилась в СССР и долгое время ютилась в трущобах Малой Бронной неподалеку от синагоги. Детство Волшебника проходило во дворах и на улицах Изумрудного города в то еще время, когда в театре ширилось стахановское движение, строилась пирамида Хеопса, наступал первый ледниковый период, готовились к вымиранию, но еще бегали саблезубые тигры, а спектакль «Месяц в деревне» еще не был достоянием японской национальной культуры. Мальчик мужал и рос при попустительстве председателя горисполкома Изумрудного города И.А.Когана. Впрочем, послушайте его историю, и тогда вы все поймете.

«Я Волшебник. Став взрослым, я задумал жениться. Я полюбил от всего сердца хорошенькую девушку по имени Элли, а она полюбила меня. Но Элли вдруг ушла, а на ее место пришла другая, с тем же именем. С большим трудом я опять всем сердцем полюбил новую Элли и задумал жениться, но она ушла, а на ее место опять пришла другая, которую по-прежнему звали Элли. Вот ее я полюбил всем сердцем и задумал жениться, но она оказалась уже замужем и уехала в волшебную страну Суоми, где в это время прозябал на ответственной работе ее муж, известный хоккеист Майоров. Элли приходили и уходили со своими собаками, а я так и оставался одиноким и несчастным со своим безвольно повисшим, сиротливым топором. Топор и я ржавели и портились. Дети на меня смотрели с возрастающим отвращением, родители возмущались и писали письма с требованиями женить меня хоть на ком-нибудь или пристрелить, чтоб не мучился. И тут злая волшебница Гангрена заколдовала мой топор. Он отскочил от дерева и отрубил мне руки, ноги и голову. Но об этом узнал волшебный кузнец своего несчастья Сашко Дунай и сделал мне новые руки, ноги и голову. Последняя Элли любила меня по-прежнему и молча, так как злая и коварная волшебница Ангина начисто лишила ее голоса. Но она все равно любила меня тихо и хрипло, до тех пор пока злая волшебница еще раз не заколдовала мой топор, и он не разрубил мое туловище пополам. Сашко Дунай снова узнал об этом. Он сделал мне железное туловище и прикрепил к нему на шарнирах железные руки, ноги и голову. Но увы, у меня, волшебника, не было больше сердца, кузнец не сумел его вставить».

Это была последняя реанимация, после которой, как поется в народе, «недолго музыка играла, недолго Гудвин танцевал», и сегодня мы провожаем В.И.Городова в последний путь в волшебную страну сладкой кремации и вечного покоя. Спи спокойно, дорогой наш сказочный друг!

Городов В.И. скончался в результате тяжелой и неизлечимой болезни мочегонных сосудов головного мозга и инфаркта миокарда слепой кишки. Экзитус леталис наступил вследствие тотошковой недостаточности, резкого повышения дровосековой коррозийности, утреннего синдрома льва, спазматического гудвинова удушья и нежелания жить вообще. Экзитус леталис сопровождался бастиноидальными вскриками и легким ненавязчивым бредом, во время которого умирающий непроизвольно выкрикивал странные слова: «Нас не пугает трупный, опасный, долгий путь!» Содержание гингемоглобина в крови резко понизилось, по телу пробежали судорожные мигунки, и он затих.

Навсегда перестало биться пламенное сердце злейшего друга детей, закадычного врага неоперившихся детских иллюзий. Огромное разлагающее влияние оказывал В.И.Городов на подрастающее поколение советских детей, благодаря ему так и не ставших октябрятами. 24 сожженных детских сада, 15 разграбленных яслей и 6 изнасилованных воспитательниц – такова очищающая сила эмоционального воздействия, которую оказывал на детей нашего района этот незаурядный человек-спектакль. Подросшее поколение с любовью и содроганием вспоминает Волшебника в местах предварительного заключения и общего пользования.

В целях увековечения памяти выдающегося реформатора детских душ и всеобщего любимца-трупа Театра на Малой Бронной рекомендуем:

1. Переименовать г. Канзас-Сити (штат Техас, США) в г. Новототошкинск Удмуртской АССР.

2. Установить у входа в пионерлагерь «Артек» бюст Марины Поляк [Элли] в гипсе.

3. Переименовать атомную подводную лодку «Павлик Морозов» в бумажный кораблик «Оля Сирина».

4. Исправительно-трудовую колонию строгого режима для несовершеннолетних матерей имени Индиры Ганди переименовать в санаторий «Изумрудный».

5. В детских домах и приютах ввести в обиход веселую застольную песенку: