Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6 - Коллектив авторов Страница 34

к 5 годам и 40 человек – к 3 годам исправительно-трудовых лагерей, 1 человек – к 3 годам заключения тюрьмы в политизоляторе. Из 40 человек, которых предлагалось осудить на 3 года, 20 ПП ОГПУ в ЛВО предлагало заменить заключение в лагере на тот же срок ссылкой Сибирь. В процессе следствия и производства допросов 18 человек признали себя виновными и согласились с обвинительным заключением, остальные 88 обвинения в свой адрес отвергли, виновными себя не признали ни в процессе следствия, ни при вынесении приговора.

При принятии решения о сроках лишения свободы начальник СОУ ПП ОГПУ в ЛВО Степанов и руководитель ПП ОГПУ в ЛВО Ф.Д. Медведь руководствовались количеством частей ст. 58 УК РСФСР, которые инкриминировались конкретным лицам.

Еще одним важным аспектом в изучении дела Ленинградского отделения ТКП является вопрос о соблюдении всех нормы законности при проведении следственных действий. Однозначно утверждать, что к арестованным применялись пытки, невозможно. Руководители ПП ОГПУ в ЛВО Ф. Д. Медведь, его заместитель В. Р. Домбровский и руководитель СОУ Степанов не были приверженцами силового воздействия на подследственных.

Домбровский и Медведь в период своего руководства в Ленинграде руководствовались приказами ОГПУ, которые предусматривали уголовное наказание за злоупотребление служебными полномочиями. Поступки, которые дискредитировали органы ОГПУ, квалифицировались по УК РСФСР как злоупотребление служебными полномочиями. Ответственность за такие преступления была предусмотрена в виде лишения свободы с заключением в концентрационный лагерь на срок от одного года до пяти лет. В 1926 г. 15 сотрудников ПП ОГПУ в ЛВО были уволены и осуждены за должностные преступления, в 1927 г. был осужден 21 сотрудник.

Коллегия ОГПУ предпринимала дополнительные меры по искоренению таких негативных проявлений, как нарушение социалистической законности. В приказе № 461 от 21 мая 1931 г. по личному составу говорится: «Издевательству над допрашиваемыми, избиению и применению физических способов воздействия на него нет и не может быть места в наших рядах. ОГПУ всегда с омерзением отбрасывало эти приемы как органически чуждые органам пролетарской диктатуры. Чекист, допустивший хотя бы малейшее издевательство над допрашиваемыми, это не чекист, а враг нашего дела, заслуживающий беспощадную кару. Виновный несет наказание до 5 лет лишения свободы в концентрационном лагере».

В приказе ОГПУ № 486 от 28 августа 1931 г. по личному составу указывалось, что в ОГПУ не потерпят практики применения насилия, издевательств по отношению к арестованным. Такие действия позорят звание чекиста и будут самым беспощадным образом караться. В 1930 г. в ПП ОГПУ ЛВО за нарушение законности и чекистской этики были привлечены к ответственности двое сотрудников, суд приговорил их к 10 годам лишения свободы в концентрационном лагере.

Отдельные перегибы при проведении дознания, несомненно, существовали, но в период конца 1920-х – начала 1930-х гг. в руководстве ОГПУ было больше тех чекистов, для которых понятие чекистской этики было не пустым звуком, поэтому сомневаться в выводах и объективности следствия по делу ТКП не приходится. Возможно, с точки зрения современного человека процесс над ТКП был политизирован, но в той реальности органы безопасности иначе действовать не могли – они защищали социалистический строй и выполняли указания правящей Коммунистической партии.

Л. В. Лукьянчикова

Образование НКВД СССР в 1934 г.: отдельные аспекты становления советской правоохранительной системы

В научной литературе, посвященной истории становления правоохранительной системы в СССР середины 1930-х гг., целый ряд исследователей сходятся во мнении, что характер преобразований в данной сфере был направлен на то, чтобы данная система стала надежной опорой формирующегося тоталитарного политического режима, а право в таких условиях можно рассматривать исключительно в качестве способа решения тоталитарным государством своих задач[217]. Главным свидетельством формировании в стране тоталитарного режима, в частности, выступало наделение НКВД-МВД СССР в середине 1930-х – начале 1950-х гг. максимально возможным объемом административно-политических и экономических прерогатив[218]. С другой стороны, ряд экспертов считают необоснованным давать однозначную оценку ведомству, которое внесло значительный вклад в модернизацию СССР, обеспечение государственной безопасности и победу над нацизмом[219].

В этой связи, сам факт создания в 1934 г. общесоюзного народного комиссариата внутренних дел не исчерпал свой исследовательский ресурс. В первую очередь необходимо указать, что образование НКВД СССР как органа, объединившего структуры от внешней разведки и охраны государственной границы до борьбы с пожарами и регулированием дорожного хозяйства, явилось актом длительного процесса формирования советской правоохранительной системы с момента становления советской власти в России. Так, окончание Гражданской войны и провозглашение Новой экономической политики обусловили в Советской России комплексное реформирование государственного аппарата. В условиях мирного строительства и введения НЭПа советское руководство берет курс на укрепление законности, усиления гарантий прав трудящихся и утверждения единого правового пространства на всей территории РСФСР. Наиболее строгая ответственность предусматривалась для органов и агентов власти за нарушение созданных Советской властью законов и защищаемого ею порядка[220].

В этой связи, вопрос об оптимизации советской правоохранительной системы занимал особенное место и требовал тщательной проработки. Прежде всего, вопрос о реформировании возник в отношении ВЧК. О том, что в этом назрела острая необходимость свидетельствовали критические статьи в советской печати, дискуссии среди большевистского руководства, которые в большом количестве возникли еще в 1918 г., т. е., почти сразу после создания чрезвычайной комиссии[221]. Уже с осени 1918 г. ее обвиняли в «недосягаемости» и стремлении быть выше других органов власти; в январе 1919 г. члены Наркомата юстиции РСФСР, революционных трибуналов различных уровней были едины во мнении, что в условиях того, что острые моменты Гражданской войны уже позади и антибольшевистские силы разбиты, необходимо отказаться от политики красного террора, сократить компетенцию чрезвычайных комиссий и т. п.[222] При этом следует отметить, что советское руководство было самым заинтересованным в разрешении одной из важнейших проблем функционирования спецслужбы еще с 1917 г., и тем более, в новых условиях – проблемы в определении компетенции, размежевания и взаимодействия в организации деятельности всех структур правоохранительной системы, прежде всего, под началом ВЧК при СНК РСФСР и НКВД РСФСР.

Учитывая то, что процесс удержания власти в 1917 г. требовал от советского руководства энергичных мер по наведению революционного правопорядка и законности, то обращение к дореволюционному опыту было закономерным, так как собственной модели выстраивания системы правоохранительных органов у большевистской партии не было. Так, при формировании НКВД