Картинки дипломатической жизни. Воспоминания сотрудника миссии Российской империи в Вашингтоне, Брюсселе и Лондоне - Петр Сергеевич Боткин Страница 34

Я застал его за громадным столом, заваленным картами. Рузвельт был все тот же – радушный, приветливый, необыкновенно бодрый и энергичный.

Я знал, что за эти три года он прославился как превосходный администратор.

Он был во главе полиции города Нью-Йорка. Эта часть была особенно плоха в то время, но в короткий срок Рузвельт сотворил чудеса – так поднял это ведомство, что полиция Нью-Йорка считается одной из лучших в мире.

Котиковое дело Рузвельт знал хорошо, и я удивился, что не нашел его имени в числе делегатов Соединенных Штатов.

– Нынешняя конференция, – сказал он мне, – может иметь лишь академический характер, так как канадцы в последнюю минуту отказались в ней участвовать, иными словами – они хотят продолжать морскую охоту на котиков. Ваше дело дипломатов вразумить их и подготовить почву для следующей конференции, на которой вопрос о ловле котиков в открытом море будет поставлен ребром и раз навсегда разрешен. Это не так легко, как кажется, но это неизбежно. Иначе пропадут котиковые стада.

Действительно, котиков становилось с каждым годом все меньше и меньше. Вся беда была в морской охоте на котиков. Русским, американцам и японцам она была воспрещена, а канадцы продолжали под предлогом, что море свободно для всех. Положим, это верно, так объявил Гуго Гроций еще в XVII веке – «шаге liberum», – но Гуго Гроций, несмотря на весь свой авторитет, о котиках понятия не имел и, конечно, не мог знать ничего об особенностях этого необыкновенного зверя.

Дело в том, что котиковые стада в известное время года летом выплывают неизвестно откуда и располагаются на наших, японских и американских (Алеутских) островах на севере Тихого океана. У Канады нет островов с котиковыми лежбищами. Канадцы поэтому пользовались прохождением котиковых стад, чтобы избивать их в открытом море, и тем наносили котиковому промыслу большой урон. Правильную охоту на котиков можно вести только на суше, то есть на тех островах, где они проводят лето.

Объяснить это трудно в двух словах, но нужно знать, что морской котик – полигам, так же как петух в курятнике.

Как только котиковые стада появляются на островах, сейчас же самые сильные, старые морские коты обзаводятся гаремом на берегу моря, окружают себя тридцатью, сорока, а то и больше матками. Матки лежат спокойно, пока не произведут на свет маленьких котиков, которых держали в своей утробе почти двенадцать месяцев. Каждая матка дает только одного котика в году. После разрешения от бремени маток на островах наступают две самые бурные и шумные недели в году. Хозяева гаремов накрывают одну за другой всех своих маток, причем молодое поколение, молодые самцы отчаянно лают, ухаживая за молодыми самками. Молодые самцы отчаянно дерутся между собой.

Эти драки невыгодно отзывались на промысле. Котики друг друга уничтожали, во всяком случае, портили свои шкуры, поэтому издавна на котиковых лежбищах молодые самцы, так называемые холостяки, местными жителями отгонялись в сторону и приканчивались. Шкуры их шли в продажу, а остающимся в живых самцам предоставлялось спокойно заниматься воспроизводством.

Все бы обстояло благополучно, и котиковая порода только увеличивалась, если б во время летнего пребывания своего на островах котики оставались в пределах территориальных вод, но беда в том, что матки вовсе не сообразуются с этими границами, выплывали в открытое море очень далеко, туда, где теплое течение Гольфстрим дает им обильную пищу. Матки наедались досыта рыбой, и перед тем как плыть обратно на свои острова, где у каждой был свой новорожденный котик, они отдыхали на поверхности океана, иначе говоря, крепко спали.

Вот именно в эти часы их подстерегали канадцы. Подплывали вплотную на лодках, ударом багра по мягкому черепу ошеломляли матку, а затем забирали туши на свои шхуны. Таким образом, одним ударом уничтожалось три котика: сама матка, маленький котик, которого она кормила на острове, и тот, которого она носила в утробе для будущего года.

Все это было тщательно исследовано и доказано американскими зоологами и моряками. Существует в Америке целая литература о котиках, описания их интереснейшей жизни, карты и прекрасные альбомы фотографических снимков, но от этого дело не подвигалось вперед – стада редели с каждым годом от морской охоты на маток канадцев, а канадцы от охоты не отказывались: море свободно для всех и дело с концом.

От Рузвельта я впервые узнал о планах американского правительства выкупить у канадцев их котиковый флот и заинтересовать их в котиковом промысле, отдавая им ежегодно известный процент шкур, добытых на островах.

План этот в конце концов был приведен в исполнение, и только таким способом можно было спасти котиковую породу от полного уничтожения.

По окончании работы конференции я зашел в Морское министерство к Рузвельту. Он сидел над чертежами и о чем-то оживленно беседовал с двумя адмиралами.

– Здесь есть и для вас кое-что, – обратился он ко мне, вручая толстый сверток чертежей новых американских крейсеров, к постройке которых тогда только что приступили американцы. – Полагаю, вашему морскому штабу будет интересно ознакомиться с этой новинкой.

Я поблагодарил Рузвельта за ценный подарок, и мы крепко пожали друг другу руку… в последний раз.

Больше я его не видел.

Рузвельт не долго оставался во главе морского ведомства. Как только началась война с Испанией, он не вытерпел, не усидел на мягком министерском кресле, пустился в бой и отличился на Кубе, как кавалерийский генерал во главе отряда добровольцев, рефрейдеров.

После войны Рузвельт сделался едва ли не самым популярным человеком в Америке. Тотчас же он был избран почти без оппозиции губернатором штата Нью-Йорк. С присущей ему энергией Рузвельт принялся искоренять злоупотребления и действовал так смело, что не только демократы, но и республиканцы перепугались. На президентских выборах, когда республиканцы избрали на второе четырехлетие президента Мак-Кинли, пост вице-президента был предложен Рузвельту. Таким образом, недоброжелатели и враги Рузвельта – а их у него было много – надеялись отделаться от него по крайней мере на четыре года. Согласно американской конституции вице-президент никакой активной роли не может играть. Вице-президент председательствует в сенате – вот и все. Он должен сидеть спокойно и быть готовым заменить президента в случае его болезни или смерти. Такая перспектива была вовсе не по вкусу Рузвельту. Он ни за что не хотел выступать кандидатом в вице-президенты. Его выбрали, так сказать, насильно. Он упирался, сколько мог, и был в отчаянии, когда избрание состоялось, но и тут его счастливая звезда вывела его из тупика. Мак-Кинли, как известно, был вскоре убит двумя выстрелами какого-то польского анархиста, и Рузвельт сделался президентом Соединенных Штатов. Он оставался в этой должности почти восемь лет, так как по истечении срока