Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6 - Коллектив авторов Страница 37

дальнейшем, специальным приказом оговаривалось, что на работу в данные органы могут быть приняты лишь те служившие ранее в полиции и жандармерии лица, которые представят документы о восстановлении их в правах гражданства[242]. При том, что в уголовном розыске имелись случаи привлечения «дореволюционных» сыщиков-профессионалов к работе в советских органах сыска, это было редким исключением. В качестве примера можно отметить деятельность одного из лучших российских сыщиков 1920-х – 1930-х гг. И. А. Свитнева, работавшего с начала ХХ в. в Саратовском полицейском управлении, а с 1913 г. в сыскном отделении. И. А. Свитнев к моменту революционных событий зарекомендовал себя как опытный и грамотный специалист, получивший благодарность от советского правительства в декабре 1917 г., после образования в октябре 1918 г. Саратовского губернского уголовного розыска в порядке исключения был принят на службу, а с 1 сентября 1919 г. был назначен начальником губернского управления УР[243].

Привлечение специалистов дореволюционной школы сказалось положительным образом для становления розыскной деятельности, так как практические навыки сотрудников дополнялись научными основами осуществления сыска, ведением розыскных учетов, работы с негласными помощниками и др.

При этом, в целях «сокращения количества вооруженной силы в Республике» и «наиболее рационального использования милиции и обеспечения местных нужд в вооруженной силе для внутренних задач», в августе 1921 г. было принято решение о сокращении численности штатного состава милиции «до 278174 едоков»[244]. В декабре того же года были упразднены железнодорожная и водная милиция (личный состав был передан по принадлежности Народному комиссариату путей сообщения и ВЧК), а административные функции в отношении уголовного розыска, поддержание внешнего порядка, спокойствия и т. п. на станциях и пристанях были возложены на ВЧК[245].

Свитнев В.А.

Проблема кадров имелась и в ВЧК, однако иного рода. К 1921 г. в ВЧК действовали подразделения, отвечающие за внешнюю разведку, военную контрразведку, политический розыск и экономический контроль. Новые задачи в условиях НЭПа вели к значительному расширению ее штатов. При этом, из-за кадрового дефицита численность сотрудников от заявленных по штатам заметно отставала, особенно в Иностранном и Особом отделах, Экономическом управлении. В результате на 1921 г. работа данных подразделений была крайне незначительной, либо вообще не велась. В этой связи, было принято решение о восполнении кадрового дефицита в ЧК, в том числе, путем возвращения на службу сотрудников, уволенных в запас[246].

На IX Всероссийском Съезде Советов, проходившем в декабре 1921 г., в принятой резолюции по вопросам новой экономической политики провозглашалось водворение во всех областях жизни строгих начал революционной законности, усиление ответственности органов власти наряду с усилением гарантий личности и имущества граждан. Предполагалось, в этой связи, поднять на соответствующую высоту российские судебные учреждения, а также сузить круг деятельности и компетенции чекистских органов, с реорганизацией ВЧК[247].

На основе упраздненной ВЧК 6 февраля 1922 г. было учреждено Государственное политическое управление при НКВД РСФСР. Тем самым впервые при советской власти были полностью объединены органы государственной безопасности и органы внутренних дел. ГПУ являлось органом дознания и предварительного следствия. Теме поэтапной реорганизации ВЧК с 1921 г. с последующим ее упразднением в феврале 1922 г. посвящено внушительное число трудов и публикаций, где учеными достаточно подробно изложены мельчайшие детали данного процесса. Следует согласиться с исследователями в том, что реорганизация ВЧК проходила в русле ведомственного противоборства между ВЧК, Народным комиссариатом юстиции, Народным комиссариатом иностранных дел, революционными трибуналами и т. п. Что вопросы, обсуждаемые в ходе прений, напрямую затрагивали интересы ряда ведомств, поскольку речь шла о перераспределении полномочий реальной возможности тех или иных групп участвовать в политической жизни и влиять на нее[248]. Также верным представляется суждение о совокупности внутренних и внешних факторов, включая негативное отношение к ВЧК в мировом сообществе в преддверии участия России в Генуэзской конференции и сложившейся оппозиции органов ВЧК и лично Ф. Э. Дзержинского в среде государственно-политической элиты[249].

При этом необходимо добавить, что учреждение ГПУ именно при НКВД РСФСР на момент 1922 г. явилось самым оптимальным управленческим решением с точки зрения рациональности и практицизма. Тесное взаимодействие в течение первых лет советской власти ВЧК и НКВД в условиях системного кризиса выявляли как достоинства, так и несовершенства такового. К первым можно отнести закономерное развитие специализации функционала каждого из ведомств, совместное решение поставленных большевистским правительством задач. Последние были обусловлены, в целом, спонтанным строительством советской правоохранительной системы, схожестью форм и методов деятельности уголовного и политического сыска, нехваткой профессиональных сотрудников, низким материально-техническим обеспечением и общим невысоким уровнем подготовки кадров.

Переход к мирной жизни и введение НЭПа стали для всей правоохранительной системы серьезной нагрузкой, так как ее задачи существенно возросли по числу и сложности. Начавшаяся в 1921 г. реорганизация в структурах ВЧК и НКВД не могла в сжатые сроки обеспечить их необходимым кадровым и материальным ресурсом и не позволила, таким образом, существовать данным ведомствам самостоятельно.

Согласно положению, ГПУ состояло при НКВД РСФСР под председательством народного комиссара внутренних дел или назначаемого СНК его заместителя. Структурно ГПУ не претерпело существенных изменений по сравнению с ВЧК, для осуществления возложенных задач в ГПУ имелись соответствующие отделы, полномочные представительства, особые войска и т. п. Задачи Госполитуправления были широкими, начиная с предупреждения и подавления открытых контрреволюционных выступлений и борьбы со шпионажем во всех видах его проявления до политической охраны границ РСФСР и выполнения специальных заданий ВЦИК и СНК по охране революционного порядка. Внесудебное рассмотрение дел было изъято из перечня средств по осуществлению возложенных на ГПУ задач. Тем не менее, сотрудники ГПУ могли использовать достаточно широкий инструментарий от розыска, ареста и выдачи разрешений на выезд и въезд в РСФСР до подавления контрреволюционных выступлений, и, в целом, «регистрации и суммировки ненормальных явлений жизни РСФСР в целях выявления их причин и последствий». Общий надзор над законностью действий ГПУ и его местных органов был возложен на народный комиссариат юстиции[250].

Позднее, по справедливому замечанию А. В. Полякова, ГПУ в течение 1922 г. отыграло ряд позиций в сфере полномочий. Так, все внесудебные приговоры ВЧК по делам, не являющимся напрямую политическими, теперь должны были пересматриваться по мере надобности особой комиссией под руководством представителя ГПУ, помимо которого в нее входили еще представители Верховного трибунала