Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини Страница 37

Посасывая через трубочку томатный сок — излюбленный напиток года, — он, сидя, в баре гостиницы «Даниэли», небрежно произнес, обращаясь к любознательным репортерам:

— Гитлером овладела навязчивая идея превентивной войны в Европе. А знаете ли вы, как его называет дуче? Чингисханом нового типа.

На столе перед Витторио Муссолини стояли остатки завтрака — несколько ломтиков апельсина, кусочек сыра, недопитая чашка крепкого кофе. Сквозь прикрытые жалюзи окна виллы Риччионе до него доносились звуки Адриатики — плеск волн, шорохи ветвей пальмовых деревьев. Девятнадцатилетний сын дуче собирался пойти на пляж.

Какая-то автомашина на большой скорости подъехала к дому и резко затормозила. Вытирая салфеткой губы, Витторио поспешил к двери. Его родители уехали, и их возвращения он ожидал не ранее наступления темноты. Но тут в дверь вошла Рашель, а за ней показались широкие плечи отца. С побелевшим лицом, прижимая костяшки рук ко рту, она произнесла:

— Сегодня утром они убили Дольфуса.

Всего полторы недели тому назад жена Дольфуса Альвина с двумя детьми — Рудольфом четырех лет и Эви шести лет — поселилась в вилле по соседству, которую для них снял Муссолини. Завтра к ним должен был присоединиться сам канцлер. Бенито размышлял, как сообщить ей о случившемся.

Закрывшись в своем кабинете, дуче попытался проанализировать известные ему факты. Первый тревожный сигнал пришел от Ойгенио Морреале, начальника венского бюро «Иль Пополо д'Италиа». Ночью он услышал передачу, что Дольфус более не канцлер и что нацисты захватили радиостанцию. Утром он сразу же поспешил в итальянскую дипломатическую миссию, опасаясь, что Дольфус уже мертв. Еще накануне Морреале встречался с канцлером, и тот сообщил ему, что собирается повезти в подарок Муссолини путеводитель по Вене, изданный в восемнадцатом веке на итальянском языке. У него в ушах еще звучали слова Дольфуса:

— Моя семья находится там, у вас. Малыш уже начал говорить по-итальянски, спросив в разговоре по телефону, скоро ли я к ним приеду.

Хотя миссия и не располагала точными сведениями, оттуда позвонили в Рим заместителю министра иностранных дел Фульвио Сувичу. Было высказано предположение, что Дольфус находится в заложниках у нацистов. Будучи не в состоянии связаться с дуче, Сувич позвонил генералу Федерико Байстроччи, заместителю военного министра. Не говоря лишних слов, он сообщил ему:

— В Вене происходят трагические события. Уверен, когда мы свяжемся с дуче, он тут же отдаст приказ о мобилизации.

Муссолини сидел с мрачным лицом. У него не было никаких иллюзий. Он слишком хорошо знал Адольфа Гитлера. Через две недели после их встречи в Венеции фюрер, проведя кровавую операцию «Ночь длинных ножей», ликвидировал руководство штурмовых отрядов, которые, по сути дела, привели его к власти. Узнав об этом, Бенито сказал Рашель:

— Он более безжалостен, чем даже Аттила, и без малейших колебаний убил своих товарищей, помогавших ему в захвате власти. Это все равно если бы я отдал приказ убить Гранди и Боттаи…

В четыре часа пополудни на Адриатике разыгрался шторм. Над морем нависла белая пелена дождя. Муссолини стоял у телефона, запрашивая последние известия. Стало уже темнеть, когда он узнал трагическое: Дольфус умирал. В час ночи нацисты, переодевшись в форму австрийской армии, ворвались в здание ведомства канцлера в Вене. Канцлер находился в большом зале, где в 1815 году на Венском конгрессе был подписан мир по окончании наполеоновских войн. Девять человек проникли туда, а когда Дольфус попытался скрыться, выстрелили, ранив его в горло.

Канцлер умирал медленно. В течение трех часов он лежал на диване в соседнем помещении, истекая кровью, но никакой помощи ему оказано не было. Совсем ослабев, он прошептал, обращаясь к своим служителям:

— Ребята, вы всегда ко мне хорошо относились… Я желал только мира. Да простит Бог заблудших.

Муссолини стал действовать быстро и решительно. Он знал, что в Баварии на границе с Австрией был сосредоточен так называемый австрийский легион, состоявший из нескольких тысяч человек, готовый оккупировать Австрию в любой момент, ожидая только одобрения Гитлера. Поэтому он отдал приказ о введении повышенной боевой готовности войск. Четыре дивизии — почти сорок тысяч человек — могли немедленно выступить на Бреннерский перевал. Всю ночь на границе с Австрией был слышен грохот танков и топот сапог итальянских войск, занимавших боевые позиции.

— Пусть попробуют сунуться, — с угрозой произнес дуче. — Мы покажем этим господам, что с Италией шутки плохи.

И этого было достаточно. К полуночи Гитлер отступил. Германская официальная пресса уже не трезвонила о падении Дольфуса, а его смерть рассматривалась как внутриавстрийская проблема. Путч оказался преждевременным, и фюреру пришлось набираться терпения и выжидать лучших времен, учитывая твердую позицию Италии в вопросе о независимости Австрии, не говоря уже о Франции и Великобритании.

Что касается жены Дольфуса, то Бенито хотел было отложить визит к ней до утра следующего дня, но Рашель настояла, и они поехали к Альвине, несмотря на проливной дождь.

Задача Муссолини была не из легких. Альвина, устав за день, уже легла спать, но по звонку в дверь быстро спустилась по лестнице. Поскольку Рашель не знала немецкого языка, Бенито сообщил Альвине, что канцлер «серьезно ранен». Рашель же крепко ее обняла, как это обычно делают женщины.

По отрывистым фразам дуче и поведению Рашель та поняла кошмар случившегося и громко зарыдала.

Женщины тесно прижались друг к другу, Муссолини же стоял в стороне молча и, как сказал позже Сувичу, «чувствуя себя беспомощным и одиноким».

Вся семья сидела за столом молча — Рашель, Витторио, Бруно, Романо и Анна Мария. Как загипнотизированные, они смотрели, как отец, сидевший во главе длинного стола, управлялся вилкой с длинными желтого цвета макаронами. Было уже одиннадцать часов вечера, время отхода ко сну малышей давно прошло, но об этом никто не вспоминал.

Как бы почувствовав на себе взгляды семьи, дуче, поднеся вилку ко рту, задержал руку и произнес слова, которые Витторио запомнил на всю свою жизнь:

— Сейчас, как мне кажется, наступил конец мирного периода в Европе. Хорошие речи о благоразумии и спокойствии уже ничего не значат. Нужно побеспокоиться о хорошем оружии.

Было час пополудни 24 июня 1935 года. До официального обеда в «Эксцельсиор-отеле» оставалось пятнадцать минут. Молодой дипломат Марио Панза обеспокоенно сказал Муссолини:

— Мы можем опоздать, ваше превосходительство. Вы не успеете переодеться за пять минут.