Павленко Иванович - Петр Первый и его время Страница 38

Был еще один способ комплектования флота новыми боевыми кораблями — приобретение их за границей.

Ради ускоренного создания флота Петр не пренебрегал и этим способом.

В 1711 г. царь отправил за границу своего агента — выходца из аристократической фамилии Федора Салтыкова, владевшего корабельным мастерством. Ему было велено «вести себя везде инкогнито за дворянина российского, в корреспонденции иметь надлежащую осторожность, обо всем писать цифирью (шифром! — Я. Я.)». Тайное поручение Салтыкова состояло в закупке кораблей в портах морских держав. Главное руководство операцией царь возложил на своего посла в Амстердаме Бориса Ивановича Куракина. Петр напоминал ему о важности поручения: «Прошу вас, чтобы гораздо трудились в покупке кораблей, ибо наша ныне война вся в том состоит».

Салтыков уже в 1712 г. сторговал 10 кораблей. Правда, осмотр части из них не привел царя в восторг. Глаз опытного кораблестроителя обнаружил в них существенные недостатки, по качеству они оказались хуже кораблей отечественной постройки. Они, по оценке Петра, «достойны звания приемышей, ибо… гораздо малы пред нашими», а главное, «тупы на парусах», т. е\ имели медленный ход.

Молодой Балтийский флот участвовал в Финской кампании 1712–1713 гг. Он обеспечивал как высадку десантов, так и снабжение их боеприпасами и продовольствием. Один из таких рейсов сопровождался потерями: корабли попали в лебывалой силы шторм, три галиота затонули, экипажи двух из них погибли. Сообщая об этих потерях, Петр писал: «Нептун некоторую пошлину взял».

Итак, Балтийский флот набирал силу. Своему детищу царь уделял исключительное внимание, он частый гость главной базы русского флота, расположенной на острове Котлине. Там он проводил целые недели, устраивал смотры, учебные сражения, упражнял офицеров и матросов в выполнении морских команд.

К 1714 г. Балтийский флот настолько окреп, что вооружил Петра уверенностью в способности его помериться силами с шведами на море. Царю приписывают слова: «Теперь дай боже милость свою! Пытаться можно». Такая попытка и была совершена летом 1714 г., когда у мыса Гангут на пути русского галерного флота, доставлявшего продовольствие в Або, встала шведская эскадра- в составе 16 крупных кораблей, 8 галер и 5 других судов.

После рекогносцировки местности и расположения кораблей шведской эскадры Петр разработал оригинальный план операции: было решено в узкой части полуострова Гангут устроить «переволоку» из бревен для перетаскивания легких судов на противоположный берег. Шведы попались на удочку. Для противодействия намерениям русских они разделили эскадру на две части. Смысл операции, задуманной Петром, как раз и состоял в том, чтобы принудить противника раздробить свои силы.

Штиль способствовал успеху операции. В то время как шведские корабли были лишены возможности маневрировать, русское командование «по многим воинским советам» беспрепятственно направило сначала 20, а затем еще 15 галер в тыл.

Шведы непрерывно палили из пу полезная трата пороха и ядер: галеры oi мости корабельной артиллерии неприятеля.

Знаменитое Гангутское сражение началось в середине дня 27 июля по сигналам, исходившим от адмирала Апраксина: на флагмане был поднят синий флаг и раздался пушечный выстрел.

Авангард русского флота под командованием контр-адмирала Петра Михайлова, т. е. царя, атаковал не всю шведскую эскадру, а блокированный отряд контр-адмирала Эреншильда, командовавшего эскадрой. В состав этого отряда входил фрегат «Элефант» и десять более мелких кораблей. Шведы располагали превосходством в артиллерии—116 пушками против 23, но это нисколько не смутило Петра.

Два часа шведы успешно оборонялись, но затем атаковавшие взяли корабли на абордаж. «Воистину, — вспоминал об этом сражении Петр, — нельзя описать мужество наших, как начальных, так и рядовых, понеже абордированье так жестоко чинено, что от неприятельских, пушек несколько солдат не ядрами, но духом пороховым от пушек разорваны».

Эреншильд пытался бежать на лодке, но был захвачен в плен. Этим трофеем царь особенно гордился, ибо в Северной войне и в войне за испанское наследство между западноевропейскими державами это был единственный случай пленения флагмана.

Кровопролитное сражение закончилось полной победой русского флота. Она была одержана на глазах у шведской эскадры, которая из-за штиля могла лишь наблюдать за ее катастрофическим исходом, но оказать помощь своему флагману оказалась не в состоянии. Успех русского флота вызвал панику в столице Швеции — двор начал эвакуироваться из Стокгольма.

Петр сравнивал Гангутскую победу с Полтавской викторией. Конечно же, он, питая слабость к флоту, преувеличивал значение морской победы, ибо ее последствия не шли ни в какое сравнение с результатами победы под Полтавой: у стен Полтавы Швеция лишилась цвета своей армии, у Гангута ей удалось избежать такой же судьбы своего флота.

Тем не менее недооценивать значения морской виктории не приходится — она возвестила миру о рождении морской державы, то есть страны с сильным военно-морским флотом.

Морская победа вызвала две церемонии. Одна из них была связана с чествованием победителей, другая — с чествованием царя. Первая отличалась пышностью и торжественностью, вторая — скромностью.

9 сентября 1714 г. население новой столицы встречало участников Гангутской виктории. В Неву вошли расцвеченные флагами три русские галеры. За ними следовали захваченные шведские корабли. Затем показалась командирская галера контр-адмирала Петра Михайлова. Процессию заключали две галеры с солдатами.

Парад был продолжен на суше. Победители несли знамена, за ними следовали пленные, среди которых находился и Эрен-шильд. Шествие замыкал Преображенский полк во главе со своим полковником — Петром. По случаю торжества была сооружена триумфальная арка с замысловатыми изображениями. Одно из них выглядело так: орел сидел на спине слона. Надпись гласила: «Русский орел мух не ловит». Это был намек на пленение флагманского корабля, имевшего название «Элефант» (слон).

Другая церемония происходила в Сенате, без присутствия посторонних. В окружении сенаторов в царском кресле восседал «князь-кесарь» Ромодановский. Контр-адмирал Петр Михайлов испросил разрешения войти в зал, чтобы отрапортовать об одержанной победе и передать рекомендательное письмо адмирала Апраксина о повышении чином.

После прочтения письма Ромодановский, не отличавшийся красноречием, произнес всего два слова: «Здравствуй, вице-адмирал!» Этим и закончилась процедура получения царем чина вице-адмирала.