Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини Страница 39

Муссолини, под управлением которого к тому времени находилось сто тысяч квадратных миль Сахары, сказал с возмущением:

— Я ведь не коллекционирую пустыни.

Приказав принести карту Африки, дуче показал Идену свои претензии к Абиссинии: города Адова и Аксум на севере с прилегающими землями, полосу территории, которая соединила бы удерживаемую итальянцами Эритрею и Сомали, и роспуск абиссинской армии.

— Если я начну войну, — предупредил он Идена, — название «Абиссиния» исчезнет с карт.

Идеи колебался, полагая, что вряд ли Хайле Селассие, император Абиссинии, согласится на эти требования, и снова предложил Муссолини отказаться от своей затеи.

— Уже поздно, — раздраженно ответил дуче. — Я должен действовать.

Отобедав, Муссолини отошел в дальний угол зала и стал разговаривать с каким-то мелким чиновником, не обращая внимания на присутствие Идена. Сэр Эрик Друммонд, подойдя к Марио Панзе, попытался разрядить обстановку. Совсем некстати в одной из недавних газет была опубликована статья, посвященная Идену, в которой говорилось: «Хотя мистер Идеи и может читать Гомера в оригинале, он не понимает Муссолини даже с переводчиком».

Муссолини холодно и молчаливо выслушал подошедшего Панзу. Затем, засунув руки в карманы брюк, резко сказал:

— Расстояние между нами одинаковое. Если он хочет переговорить со мной, пусть подойдет.

Панза удалился, поскольку говорить больше было не о чем.

Всю ночь, час за часом, грузовые автомобили шли вперед, продвигаясь по основной дороге из Асмары, что в Эритрее, в глубь страны. Порывы ветра били песком в стекла кабин. Мрачные водители вели машины, закутав рот и нос носовыми платками, пытаясь защититься от коричневой, мелкой, как тальк, песочной пыли. Еще до наступления темноты все дороги были забиты колоннами войск. По обе стороны основной дороги тут и там виднелись бивуаки. Тысячи мулов и вьючных лошадей тащили свою поклажу, в промежутках между обозами шли конная артиллерия и танки.

В походе из Рима на Аддис-Абебу, начавшемся 3 октября 1935 года, принимали участие и ветераны, вспоминавшие марш на Рим, совершенный тринадцать лет назад.

В небольшой хижине, сложенной из камней, в пятнадцати километрах от границы с Абиссинией генерал Эмилио де Боно проводил совещание своего штаба. На столе были разложены карты, освещаемые скудным светом свечей. На дороге, проходившей в километре оттуда, не было видно ни огонька, хотя по ней шли тысячи людей. В шестидесяти километрах левее плато был сосредоточен 1-й армейский корпус генерала Сантини, численностью 35 000 человек. Местность там была гористой, с высотами до 3000 метров, так что солдатам приходилось впрягаться вместе с мулами, чтобы протащить артиллерию. В центре продвигалась колонна генерала Пирцо Бироли — до 40 000 солдат и офицеров, шедшая на Энтисцию. Справа находился 2-й армейский корпус генерала Маравигны, следовавший на Адову.

Было 4.50 утра. Горизонт на востоке стал сереть, приобретая розовый оттенок. Стали видны силуэты шоколадно-коричневых гор Данакиль. Штабные офицеры в серо-зеленой форме смотрели в ту сторону, покуривая и перебрасываясь отдельными фразами вполголоса. Некоторые прикладывались к фляжкам с коньяком. В абсолютной тишине были слышны лишь щелканье телеграфных аппаратов да пение какой-то птички.

Генерал де Боно ждал этого момента уже три года. Осенью 1932 года после скандала в связи с Маттеотти он не был назначен, как это ожидалось, министром колоний, но обратил внимание Муссолини на Абиссинию.

— Если там начнется война и вы посчитаете меня достойным этого, — добавил он с пафосом, — я мог бы возглавить руководство боевыми действиями.

К радости де Боно дуче согласился. «Разве в свои шестьдесят шесть лет он был слишком стар?»

— Еще нет, — ответил Муссолини, — к тому же нельзя терять время.

И де Боно времени не терял. Весной 1933 года он вызвал в Рим подполковника Витторио Ругеро, военного атташе итальянской миссии в Аддис-Абебе. Назад тот возвратился с карманами набитыми не только лирами, но и тяжеловесными серебряными талерами Марии-Терезии. Главная задача его, как шефа вновь созданного политического бюро, заключалась в подкупе недовольных Хайле Селассие племенных вождей.

В конце 1934 года де Боно прибыл в эритрейский порт Массауа в качестве верховного комиссара по делам Восточной Африки. Истинная цель его миссии держалась в секрете. В регионе было явно недостаточно важных в военном отношении воды, продовольствия, коммуникаций и дорог. Поэтому он начал строительство стопятидесятикилометровой дороги из порта до города Асмары, находившегося на границе с Абиссинией, использовав местную рабочую силу, поскольку доставка сюда итальянских рабочих могла бы вызвать подозрение.

30 декабря 1934 года Муссолини подписал секретный приказ о подготовке к войне, отпечатанный всего в пяти экземплярах. Его план заключался в начале военных действий осенью, как только в Африке окончится сезон дождей. Предусмотрев возможность демарша англичан, которые могли закрыть Суэцкий канал, он приказал генералу создать трехлетние запасы продовольствия и военного снаряжения. Людской контингент проблем у него не вызывал.

— Вы запрашиваете три дивизии к концу октября, — написал дуче генералу. — Я намерен послать вам десять.

Дуче собирался представить войну как волеизъявление народа, поэтому пять дивизий должны будут состоять из чернорубашечников, чтобы обеспечить триумф фашизма.

Не только де Боно, но и командующий объединенной группировкой войск генерал Родольфо Грациани убедили Муссолини начинать боевые действия без официального объявления войны. Приказом на наступление должна была послужить телеграмма от дуче со словами: «Ваш доклад получен».

29 сентября Муссолини назначил час икс на 3 октября.

Для военных корреспондентов, расположившихся на отрогах гор Коатит, все было непривычным. Истекали последние минуты до начала вторжения. В 4.55 они подготовили первый бюллетень, состоявший всего из шести слов: «В 5 часов утра итальянцы вторглись в Абиссинию».

Проснувшийся мир прочтет в газетах о начале еще одной войны. На вершинах гор засверкали гелиографы. Авиационные наводчики стали поспешно выкладывать красными и белыми полотнищами целеуказания для бомбардировщиков «капрони», готовившихся нанести удар по Адове. В движение пришли танки, колонны людей, мулов и автомашин двинулись вброд через реку Бе-леза. До наступления темноты войска должны были занять две тысячи квадратных миль абиссинской территории.

Де Боно и начальник его штаба стали медленно спускаться с плато, не говоря друг другу ни слова. В полевые бинокли им были видны серо-зеленые фигуры, преодолевавшие довольно широкую, но мелкую Белезу, держа винтовки высоко над головами. Постепенно стали слышны звуки песни, с которой ветераны совершали в свое время марш на Рим.