Шарль Голль - Военные мемуары - Призыв 1940-1942 Страница 39

Однако некоторые французы сразу же перешли на мою сторону и стали выполнять внезапно свалившиеся на них обязанности с таким рвением и с такой энергией, что, несмотря на многочисленные препятствия, наш корабль вышел в море и поплыл. Профессор Кассен был моим неоценимым сотрудником в области подготовки всевозможных актов и документов, которые положили начало внутренней и внешней структуре нашей организации. Антуан руководил нашими первыми гражданскими органами, что являлось исключительно неблагодарной задачей в этот период, когда приходилось заниматься всем без достаточного опыта и знаний. Лапи{124}, Эскарра, затем Аккен{125} (последний вместе со своей женой вскоре погиб в море во время одного задания) поддерживали связь с Министерством иностранных дел Англии и с европейскими правительствами, находившимися в изгнании. Кроме того, они устанавливали контакт с французами, проживавшими за границей, к которым я обратился с призывом. Плевен{126} и Дени заведовали нашими мизерными финансами и подготавливали условия, в которых смогли бы существовать колонии в случае их присоединения к нам. Шуман{127} выступал по радио от имени "Свободной Франции", Массип следил за прессой и снабжал ее касающейся нас информацией. Бенжан{128} согласовывал с нашими союзниками вопрос об использовании французских судов и моряков торгового флота.

В военной области Мюзелье, с помощью д'Аржанлье, Магрен-Вернерэ, Кенига, Пижо и Ранкура, формировали соответственно наши первые морские, сухопутные и авиационные части. Морен ведал вопросами вооружения. Тиссье, Деваврен, Эттье де Буаламбер{129} составляли мой штаб. Жоффруа де Курсель выполнял функции начальника канцелярии, адъютанта, переводчика и нередко доброго советчика. Таковы были люди моего "окружения", которых враждебная пропаганда изображала как сборище изменников, наемников и авантюристов. Но они, воодушевленные величием стоявшей перед нами задачи, тесно сплотились вокруг меня, готовые на все.

Генерал Спирс защищал наши интересы перед английскими учреждениями, помощь которых нам была тогда необходима. Он это делал энергично и умело, и я должен сказать, что эти его качества представляли для нас большую ценность в этот тяжелый период. Однако со стороны англичан он не получал большого содействия. Этот человек, являясь членом парламента, офицером, дельцом, дипломатом, писателем, принадлежал одновременно к различным категориям людей, не причисляя себя ни к одной из них и внушал недоверие начальству. Но в борьбе с рутиной он умело использовал свой ум, свое язвительное остроумие, которого опасались, и, наконец, свое обаяние, которое он умел при случае проявлять. При всем этом он испытывал к Франции, которую знал настолько, насколько может ее знать иностранец, чувство взволнованной и требовательной любви.

В то время, когда столько людей считало мое дело авантюрой, причинявшей много хлопот, Спирс сразу же понял его характер и значение. С большим энтузиазмом он стал выполнять свою миссию при "Свободной Франции" и ее главе. Но желание служить им лишь сделало его еще более ревнивым. Признавая независимость движения по отношению к другим, он с трудом мог примириться с ней, когда она проявлялась но отношению к нему самому. Вот почему, несмотря на все то, что сделал для нас генерал Спирс вначале, он впоследствии отвернулся от нашего дела и начал с ним бороться. И не было ли в ожесточении, с которым он на нас обрушился, отчасти сожаления о том, что он не мог участвовать в нашем деле, и сожаления, что он нас покинул?

Но "Свободная Франция" не встречала еще в период своего возникновения таких противников, которых порождает успех. Она боролась лишь с невзгодами, являющимися уделом слабых. Я работал вместе со своими сотрудниками в Сент-Стефенс хауз, на набережной Темзы, в помещении, где имелось лишь несколько столов и стульев. Впоследствии английская администрация предоставила в наше распоряжение в Карлтон-гарденс более удобное помещение, где мы устроили нашу штаб-квартиру. Именно там на нас ежедневно обрушивалось немало разочарований. Но там же многочисленные ободряющие заверения вселяли в нас бодрость. Ибо мы получали выражения симпатии из Франции. Проявляя большую находчивость, нередко с согласия цензуры, простые люди присылали нам письма и телеграммы. Примером может служить фотография, сделанная 14 июня на площади Этуаль во время вступления в город немцев. На этой фотографии, отправленной 19 июня с надписью "Де Голль! Мы вас услышали. Теперь мы вас будем ждать!", была снята группа сраженных горем мужчин и женщин, стоящих возле могилы Неизвестного солдата. Среди фотографии был снимок могилы, которую незнакомые люди украсили множеством цветов; это была могила моей матери, скончавшейся 16 июля в Пемпоне, посвящая свои страдания Богу во имя спасения родины и успеха миссии ее сына.

Таким образом, мы могли представить себе, какой отклик находил в самой гуще народа наш отказ примириться с поражением. В то же время мы знали, что по всей Франции люди слушают лондонское радио, и это неизмеримо повышало нашу боеспособность. Впрочем, французы, проживавшие за границей, также выражали нам свои патриотические чувства. Многие из них по моему призыву устанавливали со мной связь и объединились, чтобы помочь "Свободной Франции". Мальглэв и Герит в Лондоне, Удри и Жак де Сейес в Соединенных Штатах, Сустель{130} в Мексике, барон до Бенуа в Каире, Годар в Тегеране, Герен в Аргентине, Рандю в Бразилии, Пиро в Чили, Жеро Жув в Константинополе, Виктор в Дели, Левэ в Калькутте, Барбе в Токио и другие первыми проявили инициативу в этом отношении. Вскоре я убедился, что, несмотря на давление, оказываемое властями Виши, несмотря на клевету, распространяемую их пропагандой, и инертность значительных слоев населения, чувства народа - все то, что осталось у него от гордости и надежды, -были обращены к "Свободной Франции". Ни на одно мгновение в тех испытаниях, через которые мне пришлось пройти, не покидала меня мысль о том, к чему меня обязывал этот величественный призыв народа.

В самой Англии свободные французы пользовались симпатией и уважением. Сначала эти чувства пожелал им выразить король. Так же поступили все члены королевской семьи. Министры и представители власти также никогда не упускали случая проявить свои добрые чувства. Но трудно даже себе представить, с каким великодушным вниманием относился повсюду к нам английский народ. Создавались различные общества для оказания помощи нашим добровольцам. К ним являлось множество людей с предложенном помочь нам своим трудом, своим временем, своими деньгами. Когда я появлялся в публичных местах, я неизменно сталкивался с самыми ободряющими выражениями симпатии. Когда лондонские газеты сообщили, что правительство Виши вынесло мне смертный приговор и конфисковало мое имущество, в Карлтон-гарденс поступило множество драгоценностей от неизвестных лиц; десятки вдов прислали свои обручальные кольца, с тем чтобы это золото было использовано для дела генерала де Голля.