Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть вторая - Ципора Кохави-Рейни Страница 4

«Почему вы не сообщали полиции?» – спросил Моше.

«Это нас не касается», – был ответ, сопровождаемый раскатистым смехом. Теперь на берегу построили несколько красивых вилл. Хозяин одной виллы вышел к нам и пригласил отдохнуть. Угостил отличным обедом, и началась живая беседа. Он инженер, на государственной службе, осведомлен обо всем, что происходит в Израиле, знает, что такое кибуц и мошав, перечислил все действующие в Израиле политические партии.

«Вы, – сказал он, – совершили великое дело, оставили прежние профессии и занялись трудом на земле». Интерес к Израилю, как и поддержка, здесь велики. Поимка Эйхмана добавила нам большое уважение. Итальянцы – симпатичный, сердечный народ, культура их жизни проста и красива.

Из Формии мы поехали в Неаполь. Это был великолепный день и такая же ночь. Неаполь – чудесный город, многоцветный, шумный, смеющийся. Много жонглеров и эквилибристов на улицах, а движение просто неописуемо. Посетили судовое агентство, которое организует морские рейсы в Израиль. В агентстве сохраняется комната для служащих Алии Бет. Это был офис Моше. Даже охранник остался тот же, и радость встречи была неописуема, с поцелуями, угощением, воспоминаниями. В Неаполе мы посетили итальянца, капитана корабля, который перевозил еврейских нелегалов.

К моему большому удивлению, итальянцы отлично понимали, какое великое дело они совершают, искренне увлеклись этими событиями.

Мы еще остались в Неаполе. Сидели в ночных сумерках на берегу моря, вдоль которого множество харчевен и трактиров, и оттуда доносится все та же «Санта Лючия». Это была ночь мучительной ностальгии. Моше тосковал по своей жене, излил передо мной свою душу, рассказывая о ней, а я неотступно думала о тебе, и тоже все говорила и говорила, не умолкая, о тебе, и мы перебивали друг друга.

Из Неаполя мы вернулись в Рим, и на следующий день улетели в Милан. Это современный город с небоскребами, широкими улицами и огромными магазинами. Тут у меня была особенно драматическая встреча с человеком, ответственным за финансы, бухгалтером движения Алия Бет. Это итальянский еврей, которого воспитали христиане. Во время войны он вернулся в иудаизм, и начал самоотверженно заниматься делами евреев. Так он пришел в движение Алия Бет.

И, вообще, многое здесь открылось мне по-новому. И все, что я видела и слышала о еврейском народе, открыло в моем сердце новые горизонты, и во многом изменило мое отношение к нашей стране, к нам самими, к моему жизненному пути. Не знаем сами, какие большие дела совершили, совершаем, и еще не пришел час, когда еврей сможет подвести итог своим деяниям. Помнишь, мы долго говорили о кибуце. Ощущение было, что все эти годы мы трудились зря. Теперь думаю, наш подход к делу был неверен. И это понимание все более крепнет во мне, здесь, в этих странствиях по Европе. Это требует личного разговора между нами, лицом к лицу.

Из Милана мы поехали в портовый город Специю, к тайному месту, которое итальянские партизаны передали Алие Бет. Это огромная крестьянская усадьба с большими подвалами, в которых были устроены склады с оружием. Отсюда отплывали корабли, здесь готовили людей к специальным операциям. Это место у широкой реки выглядит весьма романтично. И тут Моше снова погрузился в воспоминания. Это была наша последняя поездка по Италии. Хотелось посетить еще много интересных мест. Но Моше получил приказ – немедленно вернуться.

Поездка в Италию была для меня очень важна. Не только потому, что я увидела страну, как ее не мог увидеть ни один турист, а потому, что я вернулась к себе во многих смыслах, к пониманию вещей, от которого хотела отказаться. Необходимо было вернуться в прошлое.

Из Милана я летела в Цюрих. Здесь, в нашем консульстве, по напутствию ребят из итальянского посольства, встретили меня с большим уважением. В Цюрихе я была полтора дня. Город мне очень понравился. Везде ощущается безмятежный покой, дома с красными крышами тянутся вверх, как маленькие готические соборы. Люди на улицах никуда не торопятся, не бегут с озабоченными лицами.

Проблемы начались в Мюнхене. Полет был ужасным. Буря с дождем сотрясала самолет, подобно судну в бушующем море. Пассажиры были зелеными и белыми, как мел. Я же держалась, как настоящая израильтянка, затянула ремень кресла, напевала про себя, и удостоилась поощрительных улыбок летного персонала.

Но это еще не все. В Мюнхене длились октябрьские празднества, и невозможно было найти гостиницу. Наконец, удалось найти что-то жалкое, и я, падала от усталости в чужом городе, в абсолютной темноте ночи.

На следующий день я пошла искать Бумбу. Не было у меня никакого адреса и, вообще, понятия, где его искать.

Утром зашла в какую-то харчевню. Неожиданно оказалась перед Германией и немцами.

Запах тесноты и дыма. Люди сидят за столами ранним утром, пьют пиво и едят жирные огромные сосиски, и запах освежеванной свинины пробудил во мне уже, казалось бы, позабытое чувство подстерегающей со всех сторон и носящейся в атмосфере гибели. Итальянцы даже выпившие или совсем пьяные, поют и, вообще, остаются людьми, дружественно настроенными к окружающим. Здесь же тебя окружают отупевшие от алкоголя физиономии, упирающиеся остекленевшим взглядом в пивные бокалы, и ты внезапно понимаешь, что здесь ничего не изменилось.

Я была в отчаянии. Где искать Бумбу в миллионном городе. Дождь льет и льет, и заливает улицы. Зашла на почту. Оставила ему письмо. Побежала в офис авиакомпании «Эль Аль». Он оказался закрытым. Совсем забыла, что это Судный день. Проехала через весь Мюнхен до места, где когда-то жил Бумба. Никто о нем не слышал и не знает. Дали мне адрес еврейской семьи, живущей в том же доме. Поднялась на лифте. Никого нет в доме. Спросила немцев, где здесь поблизости синагога. Мы не знаем, ответили весьма невежливо. В телефонной книге нет адреса синагоги. Решила дожидаться кого-либо из еврейской семьи. Прождала три часа. Явившийся хозяин знал Бумбу, но где он, ему неизвестно. Дал мне адрес синагоги. Там должны быть израильтяне. Пересекла город в обратном направление, нашла синагогу. Есть ли тут израильтяне, спросила я служку. Он позвал израильтянина, уехавшего в Германию. Говорит на иврите, но ужасно стесняется своего положения. Тоже знаком с Бумбой, но не знает, где он. Тут есть студенты из Израиля, может, они знают. Опять поехала на другой край города. Нашла этих ребят израильтян, которые учатся в Мюнхене. Уроженцы Израиля, «сабры», он тоскуют по стране и считают дни, когда смогут вернуться. Среди них есть и такие, которые были посланы официально на учебу, Радость нашей встречи и знакомства была искренней. Многие из