Скиталец - Повести и рассказы. Воспоминания Страница 4

Более решительны в своих действиях крестьяне в рассказе «Лес разгорался» (1905). Они уже вооружились «мечом освобождения», готовятся в борьбе отстоять свои права: беспрерывно горящий лес, поджигаемый то с одного, то с другого конца, является выражением их окрепшего стремления «бунтовать».

Повесть «Огарки» (1906) — «талантливая повесть совсем горьковского типа» (по отзыву А. Блока) — на новом этапе продолжала так называемую «артистическую тему».

Огарки — это незаурядные личности, исторгнутые жизнью, отверженные, вынужденные опуститься до богемы. Необычайно разнообразны и живописны персонажи этой повести: артист Илья Толстый, певец Северовостоков, слесарь Михельсон, высланный из Петербурга за политическую неблагонадежность, кузнец Сокол и другие, жившие надеждами попасть на «вольные земли», где не попрана справедливость, не унижен талант и разум, где человеку легко дышится.

Повесть сильна своей критической направленностью. С полным основанием А. Блок, ознакомившись с «Огарками», выражал уверенность, что «есть много таких людей, которые прочтут «Огарков» — и душа их тронется, как ледоходная река, какой-то нежной, звенящей, как льдина, музыкой»[12]. Основной лейтмотив этой музыки — борьба, скорая и справедливая, во имя уничтожения социального строя, уродовавшего душу человека. Устами бывшего журналиста Небезызвестного автор заявлял обществу: «Придут дни, великие дни! Мелкую речку покроет грозное, бушующее море, будет великая буря, великий гнев. И в первой волне возмущенного народа пойдут Михельсоны и Соколы; Северовостоковы будут строить баррикады, поднимая самые громадные тяжести, и будут драться на баррикадах все долго и много терпевшие, все озлобленные, все годами копившие горечь свою, и явятся среди них вожди и герои!»

Как художник-реалист, стоявший на общедемократических позициях, Скиталец сумел уловить в жизни новые веяния, однако революционные идеалы, во имя которых герои произведений Скитальца вступают на путь борьбы, нечетки; неясны были писателю и реальные пути для достижения конечных целей.

Скиталец не поднялся до понимания исторической роли пролетариата, и поэтому в «Огарках» нет резкой границы между передовыми, революционно настроенными пролетариями и представителями «дна», богемы, деклассированными элементами; противоречивы политические установки и в рассказе «Лес разгорался». Ограниченность мировоззрения писателя сказалась в том, что город, изображенный в этом рассказе, символизирует только темные, враждебные деревне силы. Протестуя против обнаженных уродств капиталистического города, Скиталец не понимал, что именно там, в жестокой классовой борьбе зарождался пролетариат, вызревало его революционное самосознание, ковалось оружие для борьбы не только с прогнившим феодально-крепостническим строем, но и восходящим классом буржуазии, что деревня добьется разрешения своих проклятых вопросов только в союзе с революционным пролетариатом, под руководством его партии, открывшей законы преобразования общества в интересах трудящихся масс.

Эту ограниченность позиции автора в рассказе «Лес разгорался» верно подметил М. Горький. В одном из писем в декабре 1905 года он писал К. Пятницкому: «рассказ очень недурен, но сильно эсероват. Социалисты-революционеры возликуют — это вода на их мельницу»[13].

Понадобился большой исторический опыт для того, чтобы Скиталец понял великую освободительную миссию пролетариата, его революционного авангарда (романы «Дом Черновых» и «Кандалы»).

В 1908 году вышла в свет повесть Скитальца «Этапы» (первый вариант). В ней не было прежних бунтарских настроений, не было речи об освобождении народа. Попасть, в значительной своей части автобиографичная, воспроизводит трудный период вступления в жизнь интеллигента в начале 90-х годов.

Безысходная тоска одинокого, обозленного на мир интеллигента, лишенного связи с народом, метавшегося в поисках жизненного пути, — вот что составило содержание этой повести.

Главный герой — презирающий всех некрасивый горбун с огненно-рыжей гривой, рвущийся из душной неволи провинциальной жизни. В повести нет широкого жизненного фона, излишне резко подчеркнута беспросветная жестокость социальных уродств, почти фатальная их неизбежность. Фальшиво звучат страницы, рассказывающие о сострадании к народу, который, якобы в безотчетном стремлении, несет к «святым мощам» все самое сокровенное: «скорби и жалобы, и слезы свои, и мечты, и мольбы».

Повесть вызвала суровое осуждение Горького, который не давал своего согласия на ее публикацию в XXV сборнике «Знания», но она была напечатана К. Пятницким без его ведома.

В письме Скитальцу Горький писал: «Три года тому назад наша страна пережила великое сотрясение своих основ, три года тому назад она вступила на путь, с коего никогда уже теперь не свернет, если б даже и хотела этого. Неужели этот поворот, историческое значение которого так огромно и глубоко, прошел для Вашего героя незамеченным, не оживил, не расширил, не взволновал Вашей души радостным волнением, не зажег огонь Вашей любви к родине новыми, яркими цветами? Повесть говорит — нет…»

Горький правильно сумел определить истоки творческой неудачи первого варианта «Этапов»: «Вам, видимо, не о чем писать, кроме себя самого…» «Писать себя», потеряв историческую перспективу, отказавшись от больших социальных задач, объективно означало содействие политической реакции.

Творческая неудача, суровое осуждение Горького, наконец, причины семейные (первая жена Скитальца в течение многих лет страдала тяжелым недугом) заставили Скитальца почти умолкнуть в литературе. Однако при этом следует подчеркнуть, что в эпоху мрачного безвременья в литературе писатель не переметнулся в стан реакции, не продал свое перо. Он был одним из последних «знаньевцев», покинувших «Знание», когда с отъездом Горького за границу фактически им стал руководить К. Пятницкий.

В 1915 году Скиталец по мотивам повести «Огарки» написал пьесу «Вольница», которая была запрещена цензурой к постановке и только в 1919 году увидела свет. Пьеса имела успех.

В 1914–1917 годах Скиталец увлекается фольклором, народными песнями, выступает на многих литературно-вокальных вечерах (он проехал с концертами от Петрограда до Владивостока и через Маньчжурию в Харбин).

В эти же годы Скиталец обращается и к мемуарному жанру, были опубликованы его «Воспоминания», «Юность», «Метеор».

После Великой Октябрьской социалистической революции, не осознав громадного всемирно-исторического сдвига в судьбе нашей родины, Скиталец легальным образом переехал жить в Харбин. В своей автобиографии он писал об этом следующее: «Весной 1921 года А. В. Луначарский командировал группу писателей во Владивосток — организовать там советскую газету. В этой группе участвовал и я. Когда группа доехала до Читы, Владивосток заняли белые. Организовали газету в Чите, но в маленьком городе, в голодный 1921 год, без материальной базы газета не выдержала расходов и к концу года прекратила свое существование.