Е. Нилов - Боткин Страница 4

— Сергей Боткин!

Их определили в разные классы: Белоголового в четвертый, Боткина в пятый — и только для латыни соединили вместе.

Сдружившись с Белоголовым, Боткин решил заниматься с ним в одном классе, В четвертом классе некоторые предметы читались на французском языке, Сергей же знал его недостаточно. Он стал усиленно готовиться и после рождественских каникул перешел из пятого в четвертый класс. В пансионе было шесть классов. Самый младший — шестой, а выпускной — первый.

Восемь часов. Звонок. По классам расходятся воспитанники частного московского пансиона. Одни под наблюдением надзирателя спускаются из внутреннего помещения, среди них Белоголовый. Другие приходят из дому. Среди приходящих воспитанников Сергей Боткин. Он садится рядом с пансионером Белоголовым.

В четвертом классе идет урок русского языка. На кафедре учитель Афанасьев. Он держится неуверенно, говорит тихим голосом, явно конфузясь.

Афанасьева не любят: он часто задает ученикам сочинения, предлагает записывать предания, сказки, какие им довелось услышать от бабушек, нянь. Это раздражает мальчиков. Все они дети города. Многие из них иностранцы, приехали из Гамбурга, Ливерпуля, Парижа. Москвичи тоже не знают сказок. Они не барчуки из дворянских гнезд, у них нет патриархальных нянь, их бабушки берегут ключи от сундуков и кладовых, а не рассказывают сказки. Кроме того, им уже по четырнадцать-пятнадцать лет. Сказки их не интересуют. Назло учителю воспитанники пансиона пишут бессмысленный набор фраз или подают чистый листок бумаги. Сергей Боткин выбирает тему сочинения — «Исследование о происхождении Ерофеича». Он пишет о пьянстве. Неожиданно в класс входит правительственный инспектор частных училищ профессор ботаники Фишер. Фишер берет тетрадь Боткина н долго читает. Звонок. Профессор возвращает тетрадь.

— Изложено прекрасно, ошибок нет! Только жаль, что вы избрали такой неподходящий сюжет. — Он брезгливо вытирает руки белоснежным платком, словно запачкал их о сочинение Боткина.

Боткин чувствует неловкость. Потом как-то Афанасьев рассказывает, что он по деревням собирал сказки и легенды, говорит о богатстве русского языка, о его истоках, о талантах простого народа. Это нравится Боткину и Белоголовому. Оба делаются друзьями молодого учителя, впоследствии знаменитого собирателя русского фольклора Александра Афанасьева.

Эльзасец Эннес славился умением подбирать учителей среди молодых кандидатов, только что окончивших курс в Московском университете. «В описываемое время учителя пансиона были молодые люди, не заезженные рутиной, с юношеской горячностью относящиеся к преподаванию, а потому легко зажигали страсти к своим предметам в ученических головах», — писал Белоголовый в своих воспоминаниях.

Больше всего Сергея Боткина привлекала математика, которая «наиболее соответствовала логическому складу его ума, искавшему уже и тогда в приобретаемых знаниях наибольшей точности и ясности», как писал впоследствии Белоголовый.

В пансионе Боткин находился с восьми часов утра до семи вечера, приготовляя уроки вместе с Белоголовым. Но продолжал занятия еще и дома. Он читал в подлиннике французскую литературу, сидел над учебниками латыни.

В доме выписывались московские и петербургские журналы. На полках лежали свежие и старые номера: «Телескоп» с приложением «Молва». В ней в тридцатых годах начал сотрудничать Белинский. Теперь Сережа сам прочел «Литературные мечтания» и другие его статьи.

В «Отечественных записках» и в «Современнике» тоже писали знакомые Боткиных — друзья брата Василия. В первом номере «Современника» за 1847 год был напечатан очерк Тургенева «Хорь и Калиныч» из «Записок охотника». До сих пор споры и разговоры о крепостном праве, которые велись а купеческом доме, имели для Сергея скорее отвлеченный характер, теперь же в решении этого вопроса приняло участие сердце, горячее воображение, разбуженное художественным словом.

Сергей знал, что под псевдонимом «Искандер» в «Современнике» пишет Александр Иванович Герцен. Сергей прочел уже повесть «Доктор Крупов», а через год он встретился с этим же персонажем в романе «Кто виноват?». Молодого Боткина в обоих этих произведениях больше всего заинтересовала личность Семена Ивановича Крупова. Как-то раз Сергей сунул Белоголовому книгу, ткнув в то место, где Крупов отстаивал свое право оказывать помощь нуждающейся в нем кухарке и не спешить к истеричной барыне, болезнь которой была вызвана семейной сценой.

— Вот это стоящий человек, — сказал Боткин и снова углубился в книгу.

Они учились во втором классе. А в третьем по-мальчишески тиранили и изводили слабого, беззащитного сироту Филаретова. Узнав об этом, Сергей зашел в третий класс, стал убеждать ребят оставить мальчика в покое. Уговоры не помогли. Тогда второй класс во главе с Боткиным дал третьему бой и выиграл сражение. Филаретова больше не трогали.

В середине учебного года Боткин предложил своему другу начать изучение программы первого класса, с тем чтобы весною окончить пансион и осенью этого же года поступить в университет.

Белоголовый заколебался.

— У меня свое правило — не торопиться.

Но Боткин стал доказывать, что не стоит терять год, напомнил, как он при поступлении в пансион из пятого перешел в четвертый класс.

— Так то ты! — отвечал Белоголовый. — Вы, Боткины, все гениальны.

Спор продолжался несколько дней. В конце концов Белоголовый сдался.

Эннес был недоволен затеей, но неожиданно двое учеников из первого класса тоже решили осенью поступать в университет. Это уже становилось вопросом престижа, придавая еще больше веса частному пансиону господина Эннеса.

а с ними еще Шор и Кнерцер начали готовиться в университет. Заниматься приходилось много, особенно по физике. Программы частных пансионов в те годы не согласовывались с университет сними.

Пансионерам помог учитель Давидов. Он порекомендовал им в репетиторы студента пятого курса Рубинштейна.

О посещениях Рубинштейна Белоголовый через многие годы писал: «…Ходить к нему составляло для нас целое путешествие через всю Москву и я с наслаждением вспоминаю об этих длинных походах в нашей вечно весело настроенной компании; часто, утомленные длинным путем по знойным улицам н проголодавшись, мы дорогой покупали у разносчика печеные яйца и ситный хлеб и, сделавши привал на лавочке у ворот какого-нибудь дома, с великим аппетитом, тут же на улице уничтожали свои незатейливый завтрак».

Рубинштейн старательно занимался со своими учениками. Боткин все усваивал быстро. Его молодой репетитор относился к физике с той же страстностью, с какой два его брата — Антон и Николай — к музыке.