Чернов - Лев Иванович Гумилевский Страница 41

Этот большой тенистый сад в свое время соблазнил Дмитрия Константиновича приобрести дом, стоявший в нем уже не первый десяток лет. Такой дом с обширным земельным участком оставался всегдашней мечтой потомка земледельцев. Дом требовал большого ремонта и был перестроен по плану нового хозяина. По обеим сторонам мезонина появились застекленные оранжереи, где Дмитрий Константинович разводил не только цветы, но и деревья. У него на Песочной улице в Петербурге в оранжереях росли апельсины, лимоны, померанцы, пальмы, рододендроны, азалии, олеандры. Конечно, все это выращивалось не только для красоты, не только радовало глаз, но служило и объектом наблюдений ученого. Особенное внимание уделялось чайным деревьям, росшим под большими стеклянными колпаками.

В оранжереи никто из посторонних не допускался, но каждый гость получал от Дмитрия Константиновича в подарок какой-нибудь цветок. Цветок укладывали в коробку и прикрывали ватой. Все это делал обычно сам хозяин.

В саду приучались к физическому труду все дети. Они помогали отцу ухаживать за яблонями, клубникой и смородиной. Красная и белая смородина разводилась с особенной целью: Дмитрий Константинович из ягод смородины приготовлял ягодное вино, причем только на основе брожения ягод, без всякой добавки спирта. Из белой смородины у него получалось шипучее вино вроде шампанского, доставлявшее большое удовольствие всем детям.

Сам того не замечая, против своего желания, Дмитрий Константинович направлял интересы детей во все области жизни, кроме той, которой сам себя посвятил. Общее образование они получали в гимназиях, попутно Дмитрий Константинович открывал детям «радость в музыке». Старший сын, Дмитрий, вместе с сестрами учился играть на пианино, младший, Николай, с семи лет начал играть на скрипке. Варвара и «братец Саша», кроме того, учились пению.

Дмитрий Константинович прекрасно чертил, писал маслом и акварелью, придерживаясь голландских мастеров. «Часто отец приходил в детскую и знакомил нас с приемами рисования, — вспоминает «братец Саша». — В это время он уже страдал отсутствием аккомодации. Нередко он спрашивал меня, дотронулся ли он кисточкой до бумаги, так как не чувствовал расстояния. У него уже появилась болезнь глаз — глаукома, начавшаяся во время работы на Обуховском заводе. Когда болезнь обнаружилась, отец обратился к известному врачу Домбергу, который сразу оперировал оба глаза. После операции отец потерял зрение на левый глаз, а правый отлично сохранился до самой смерти».

О профессии отца дети знали только то, что он потерял на работе зрение, что на постройку летательного аппарата и на опыт прямого получения железа и стали из руд не добился помощи и поддержки ни от Технического общества, ни от министерства торговли и промышленности.

Дома они видели отца чаще всего за письменным столом, в очках, за работой над лекциями, впоследствии составившими учебник сталелитейного дела. Сняв очки, он занимался своими оранжереями, иногда становился за верстак, работая над очередной скрипкой для будущего оркестра.

В доме был большой зал, где устраивались концерты, на которых выступали и дети. Охотно появлялись р доме на Песочной музыканты, композиторы.

Увлечение юности — скрипка — с годами окрепло. Чернову удалось доказать, что секрет итальянских скрипок кроется в толщине деки, а не только в просушке дерева, не в «обыгрывании» инструмента, как принято было думать. Дмитрий Константинович сконструировал особый прибор, который определял толщину деки при помощи целого набора камертонов. Прибор позволял установить предельно точно, где и какая толщина деки дает ту или иную силу звука, а также тембр.

На скрипках, созданных Черновым, играл известный в то время скрипач Завитновский. Изготовление набора скрипок для целого оркестра у Чернова заняло несколько лет.

Ничто не характеризует так убедительно неизменное правило Чернова любое практическое дело начинать с научного исследования, как его скрипки. В изданной им специальной брошюре «О построении музыкальных смычковых инструментов» Чернов пишет:

«Выработка и сборка существенных частей корпуса этих инструментов может быть приравнена к выработке и сборке хронометров, микроскопов, телескопов и тому подобных точных инструментов и приборов, высокие качества которых достигаются лишь приложением к делу крайней тщательности, знаний, умения и терпения. Какими мерами и средствами эти последние качества достигаются, всем известно, а следовательно, нет и особого секрета в искусстве изготовления скрипок».

Изготовление скрипок было отдыхом Дмитрия Константиновича после напряженных занятий в академии и научной работы дома. Над инструментами он работал чаще всего в присутствии жены. Александра Николаевна обычно при этом читала ему вслух газеты или журналы, которые выписывали по общему согласию родителей и детей.

Дмитрий Константинович изготовил двенадцать скрипок, четыре альта и четыре виолончели. «Общество друзей музыки» провело музыкальное собрание для сравнительного испытания струнных инструментов, построенных Черновым и старыми итальянскими мастерами.

В Малом зале консерватории 18 января 1911 года выдающиеся скрипачи Завитновский, Савицкий и братья Пиорковские играли на скрипках Бергони, Амати, Страдивариуса и Чернова.

Это был публичный концерт, собравший всех столичных любителей и знатоков музыки.

Жюри поместили за ширмой, чтобы оно не знало, какую скрипку держит в руках исполнитель. К удовольствию Дмитрия Константиновича и всей его семьи, скрипки Чернова получили одинаковую оценку со скрипками итальянских мастеров.

Это была сенсация.

О ней долго вспоминали в петербургских музыкальных кругах. Легенда об особых секретах итальянских мастеров если не была рассеяна вовсе, то, во всяком случае, была подорвана.

Композитор и музыкальный критик Михаил Михайлович Иванов, профессор Московской консерватории, писал:

«У нас среди строителей инструментов есть такие знатоки своего дела, как А. Леман и Д. К. Чернов, европейски известный ученый по металлургии. Наука не помешала ему заняться постройкой струнных инструментов. Он безусловно убежден не только в достоинстве своих скрипок, но и в том, что мы в наше время можем производить такие инструменты, которые могут смело соперничать со старыми итальянскими… Убеждение же, что современные мастера, вооруженные должными знаниями, могут конкурировать со старыми кремонцами, разделяет и А. Леман, тоже неутомимый деятель в этой области».

Анатолий Иванович Леман — военный инженер — оставил службу, чтобы всецело посвятить себя инструментально-музыкальному делу. К жтературе он приобщился как автор повестей и рассказов, а к науке как создатель «Теории биллиардной игры» и издатель «Книги о скрипке».

Музыкальные вечера в доме на Песочной улице получили некоторую известность в Петербурге. Для самого хозяина они являлись такой же радостью, как и его коллекция янтаря или коллекция оружия, оранжереи и домашние вина из ягод. На Рижском взморье он собирал янтарь, а чаще покупал его — в кусках и в бусах, нередко с запечатанными в них насекомыми, причем необработанная