Леонид Владимиров - Россия без прикрас и умолчаний Страница 41

— Всякий раз, когда я бываю на Западе, я слышу один и тот же вопрос. Как это вы, русские, достигли таких успехов в космосе? Как вы сумели на какой-то период обойти даже американцев? Я отделываюсь в ответ общими фразами, не могу же я им сказать, что в нашей стране можно бесконтрольно тратить на престиж и на пропаганду любые деньги, отнимая их у народа. Я не могу им объяснить, что одна наша космическая ракета стоит больше, чем весь Московский университет[5], что после полета Гагарина цены на продукты питания подскочили на 30-40 процентов, а зарплата рабочих не выросла даже на копейку. Идеалисты они там на Западе, ничегошеньки не понимают!

В словах академика заключается дополнительный ответ на тот же вопрос. Если какая-то область науки «нужна», если диктаторы понимают, что без развития, скажем, ядерной физики они не сумеют держать мир под угрозой, то в эту область вкладываются фантастические средства. Ведь так называемый советский бюджет – те несколько цифр, что единогласно «утверждаются» каждый год Верховным Советом СССР, – лишь прикрытие для многочисленных секретных статей расходов. Миллиарды рублей на ракеты или ядерные бомбы или новые подводные лодки отпускаются в Центральном Комитете партии одним росчерком пера, без всякого участия Верховного Совета. И на тех ученых, которые создают ракеты или бомбы, непрерывно льется золотой дождь.

Среди ученых-атомщиков ходит рассказ о том, как в свое время награждали главного конструктора ядерного оружия академика Ю.Б.Харитона после первого испытания атомной бомбы. Сталин вызвал его, поблагодарил, пожал руку и дал звание Героя Социалистического труда (официально присваиваемое только Верховным Советом). Харитон вернулся в «Проблему» – так именовали ученые свой безымянный секретный город, – но тут же был вызван в Москву опять. На сей раз его принял Берия, руководивший в те годы всеми атомными делами, и сообщил, что ученый награжден Сталинской премией (около $20 000). Третий вызов в Москву – академику подарили лимузин «ЗИС», большой автомобиль, выпускавшийся в малом количестве только для правительственных чиновников. Следующий вызов в столицу принес ему дачу в Подмосковье... В общей сложности Харитон ездил за наградами семь раз!

Подобных комедий, характерных для сталинских и хрущевских времен, сейчас не играют, но суть дела нимало не изменилась. В «нужные» отрасли науки по-прежнему идет мощный денежный поток. Это с точки зрения властителей России вполне логично: деньги на бомбы, ракеты и КГБ надо добывать любыми средствами. В дни, когда я пишу эти строки, в весенние дни 1967 года, советские представители продают с аукциона в Лондоне старинный русский фарфор. Бесценный царский сервиз из 1700 предметов был за сорок минут продан «по кусочкам». Выручили около $180 000 и обещали привезти еще. Разумеется, все документы, связанные с такими воровскими распродажами, помечаются в СССР грифом «совершенно секретно», и не только народ, но и депутаты Верховного Совета не имеют понятия об этих преступлениях. Что до газет, то они в эти самые дни переполнены юбилейным треском о том, что советская держава в расцвете могущества и богатства идет к своей пятидесятой годовщине, выигрывая раунд за раундом у загнивающего капитализма. И в первых рядах коммунистического общества движется вперед цветущая советская наука.

Я в этой книге старательно воздерживаюсь от предсказаний, я даю лишь факты и те выводы из них, какие с уверенностью можно сделать сегодня. Но, что касается будущего, то уверен в одном: какой бы характер ни приняло освобождение России, роль ученых в этом будет очень большой, быть может главной. И история охотно простит им за это тяжкую вину сотрудничества с диктатурой.

Глава V. ТВОРЦЫ ПОДСПУДНЫХ ПЕРЕМЕН.

И мы, художники, поэты,творцы подспудных перемен...

I.

Евгений Евтушенко – ни самый талантливый, ни, тем более, самый искренний поэт сегодняшней России. Но он, вне всякого сомнения, самый популярный. И ему выпало счастье найти строку, всего три слова, объясняющую, почему поэзия владеет ныне русскими умами и почему так популярен он сам. Почти десять лет назад написал он маленькое стихотворение о церкви Кошуэты в Грузии, где назвал художников и поэтов России «творцами подспудных перемен». Лучше не скажешь.

Действительно, карандаш цензора, уверенно гуляющий по страницам статей, вычеркивающий «опасные» места из рассказов, повестей и романов, подчас беспомощно повисает над поэтической строчкой. «Из песни слова не выкинешь», – говорит старинная русская поговорка. И бедный цензор, чувствуя неладное, стоит перед альтернативой: либо запрещать стихотворение целиком, либо так же целиком разрешать. По негласному сговору поэты в последние годы отказываются переделывать стихи по «замечаниям» цензуры, а сделать это за них цензоры, слава Богу, не могут.

Но запрещать стихотворение сегодня тоже плохо: цензорам отлично ведомо, что как раз запрещенные стихи становятся, по правилу яблока Евы, наиболее популярными. Значит, приходится разрешать – и тогда со страниц журналов и сборников, с многочисленных эстрад несется к людям слово правды. Оно зарифмовано, вправлено в стихотворный размер, но это нисколько не мешает слушателям и читателям. Скорее помогает.

А правда – она в России нарасхват, на нее страшный голод во всех без исключения слоях общества. Стихи с точными, ясными намеками, а в последнее время и политически острые песни, утоляют этот голод, хоть и далеко не полностью. Правда пробивает себе дорогу сквозь тяжелый мертвящий камень бюрократии – пробивает с помощью искусства и литературы. Но первым вгрызается в каменную толщу острие поэзии, в этом ее сила, в этом причина удивительной, неслыханной популярности. Поэты отлично знают, что

«покуда над стихами плачут,то превозносят, то поносят,покуда их, как деньги, прячут,покуда их, как хлеба, просят»,

иными словами, до тех пор, пока стихи ведут борьбу, а не только услаждают слух, эта популярность будет все расти. В России нет сегодня ни одного значительного поэта – ни одного! – который стоял бы в стороне от борьбы.

И еще одна интересная, тоже, пожалуй, небывалая в истории деталь. Водораздел между поэтами проходит ныне отнюдь не по политическим убеждениям, а только по таланту: одаренные люди пишут правдивые стихи, бездарные – искусственные поделки. Первые, естественно, популярны, но они же автоматически становятся борцами против режима. Вторые, хоть и издаются шире первых, не находят аудитории. Они – за режим, они воспевают, а это нынче никому не нужно.