Аллен Даллес - ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа Страница 43

1941 года получил точные данные, что японцы не выступят против СССР и что они начали концентрировать свои силы для военных действий в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане — то есть что Токио отдал предпочтение тактике Перл-Харбора. Эта информация позволила Сталину перебросить значительное число дивизий с Дальнего Востока под Москву, ибо он убедился, что ему не придется вести войну на два фронта. Сталин даже признал, что он в долгу у Зорге, но не сделал ничего, чтобы спасти его, когда разведчика схватила японская контрразведка. Была ликвидирована и вся группа Зорге, но она успела сделать свое главное дело.

В Берлине Советы создали сильную шпионскую резидентуру, получавшую важную информацию из главных штабов сухопутных и военно-воздушных сил, а также министерства иностранных дел Германии. Ее возглавили Шульце-Бойзен и Харнак[88]. Что касается задач и структуры этой резидентуры, ее можно сравнить с группой Зорге. Однако берлинская группа была укомплектована непрофессиональными разведчиками. В нее входило от тридцати до сорока антинацистски и прокоммунистически настроенных немцев — военные, чиновники, лица свободных профессий, аристократы, служившие во многих министерствах и ведомствах и в вооруженных силах фашистской Германии. Они плохо соблюдали правила конспирации и неизбежно должны были провалиться, что и случилось в 1942 году.

Щульце-Бойзен был офицером разведки в министерстве авиации, Харнак — сотрудник министерства экономики (кстати, его жена Милдред Фиш — американка, ее, как и всех руководителей группы, казнили). Широко разветвленные связи Щульце-Бойзена и Харнака сослужили Советам хорошую службу. В 1939-1942 годах резидентура направила в московский Центр несколько сот донесений, очень важных для Советов, поскольку в них содержалась детальная информация о дислокации германских ВВС и авиационных заводов, передвижениях войск и директивах верховного командования (например, решение отказаться от штурма Ленинграда, окружить его и установить блокаду).

Специальное отделение гестапо, созданное для борьбы с советской шпионской организацией в Берлине и ряде стран Западной Европы, дало ей кодовое название «Красная капелла» или «Красный оркестр» — настолько удачное, что им стала пользоваться даже разведслужба Кремля. В конце 1942 года резидентура была раскрыта и ликвидирована. Но Советы активизировали свою шпионскую группу в Швейцарии, которая приобрела фантастический источник, получавший первоклассную информацию из Германии. Речь идет о Рудольфе Рёсслере (псевдоним Люци)[89], который, каким-то образом до сих пор не раскрытым, не выезжая из Швейцарии, получал нередко менее чем через сутки разведывательные данные из верховного командования вооруженных сил Германии о принятых там решениях, касающихся Восточного фронта. Рёсслер, конечно, неординарная личность: его можно назвать прокоммунистическим католиком. Александр Фут[90] — радист советской резидентуры в Швейцарии, передававший информацию Люци в Москву, написал о нем:

«Люци… держал в своих руках нити, идущие прямо из главных штабов трех родов германских вооруженных сил… Кроме того, он получал информацию из других немецких ведомств… Всякий, кому приходилось руководить сражениями из генерального штаба, знает, что дает возможность правильно и своевременно расставлять на оперативной карте флажки, обозначающие дислокацию частей и соединений противника, и соответственно планировать диспозицию собственных войск… Информация Люци часто позволяла Москве занять выигрышную позицию. Поэтому трудно переоценить его вклад в стратегию и тактику Красной Армии и, как итог, в безоговорочную капитуляцию вермахта»[91].

Зорге, «Красная капелла» и Люци — три лучшие операции советской разведки военного времени, конечно, из тех, что стали нам известны. Информация, которую секретная служба Москвы получила в результате проведения шпионских операций в годы Второй мировой войны, оказалась столь качественной, что разведка любой другой страны может об этом только мечтать.

В союзных странах Советы, по сути дела, преследовали две цели. Сталин не доверял ни Рузвельту, ни Черчиллю и уже в самом начале союзнического сотрудничества думал о неминуемом столкновении интересов в послевоенном мире. Поэтому одной из главных целей советской разведки было проникновение в министерства, ведомства и другие правительственные организации США и Англии, которые занимались решением мирных проблем. Другая важная цель касалась сферы науки, и в частности вопросов изучения атома. Советам было известно о значительных совместных усилиях западных союзников в области атомных исследований, и они хотели извлечь из этого для себя выгоду. Поэтому и появились Фукс, Алан Мей, Розенберги, Грингласс, Голд и множество других лиц, попавших в поле зрения нашей контрразведки в послевоенные годы[92].

В памяти нашей общественности дела и фамилии советских агентов, действовавших в чисто политической сфере, можно сказать, не сохранились, за исключением, пожалуй, дел Хисса и Берджесса — Маклина[93].

Факт остается фактом: чтобы выяснить послевоенные планы правительства Соединенных Штатов в отношении Германии, Центральной Европы и Японии, Советы еще во время войны использовали более сорока ценных агентов в различных департаментах и управлениях Вашингтона. По крайней мере, таковым было число раскрытых дел, а сколько сохранилось в тайне, мы не знаем. Почти все разоблаченные агенты, как и атомные шпионы, в то время разделяли коммунистические взгляды. Многие, однако, сейчас от них отреклись.

Нашумевшая в 1951 году история Берджесса— Маклина, двух высокопоставленных английских дипломатов, внезапно бежавших в Советскую Россию, по моему мнению, была неправильно преподнесена как дело о «дезертирстве». Суть в том, что сенсационная ситуация затмила реальную сторону дела. Обоих нельзя считать обычными перебежчиками. Они бежали потому, что их вовремя предупредил третий — Гарольд (Ким) Филби: британская служба безопасности напала на след. Все трое занимали ответственные должности в министерстве иностранных дел Великобритании и работали на советскую разведку в течение многих лет. Они начали симпатизировать коммунизму еще с тридцатых годов, будучи студентами Кембриджского университета. Их ценность для Советов возросла после того, как в начале пятидесятых каждый из них поработал в английском посольстве в Вашингтоне. Шпионская деятельность Филби была раскрыта в 1963 году, когда он последовал примеру двух других сообщников и скрылся за «железным занавесом».