Борис Альтшулер - Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера) Страница 43

Удалось ли Сахарову убедить своих непосредственных адресатов, в том числе коллег из Федерации американских ученых, FAS? Мне кажется, что нет, не удалось. Во всяком случае, директор FAS профессор Джереми Стоун (который немало сделал, чтобы помочь Сахарову) писал в мае 1984 г.: "Мартовская, 1983, речь президента Рейгана, в которой он объявил о программе „звездных войн", была такой анафемой для целей Федерации и ее позиции в поддержку соглашения по ПРО, что мы не могли более соблюдать длившийся уже три года бойкот контактов с советским посольством (бойкот в защиту Сахарова. — Б.А.). Мы также ответили на открытое письмо советских ученых в поддержку договора по ПРО и предложили осенью посетить Москву для проведения переговоров и дискуссий с АН СССР по ключевым аспектам гонки вооружений" [22]. Вот она — проблема «наивности», ее старался решать Сахаров. С кем они собрались разговаривать? С той самой Академией, которая сама завязана с военно-промышленными министерствами, участвует в экологическом безумии и т. д. и т. п., не говоря уже о ее позиции в деле Сахарова. В этой же статье Джереми Стоун с раздражением пишет о Елене Георгиевне, которая "не доверяет советским врачам", из-за чего Сахаров должен голодать "в ее интересах". Он пишет, что неожиданное появление проблемы поездки Елены Боннэр за рубеж на лечение явилось досадной помехой в организации переговоров FAS с АН СССР [29].

Но не Сахаров и не Боннэр придумали всю эту ситуацию. К 1983 году свою задачу — чтобы все было тихо — КГБ, в основном, выполнил. И только Елена Георгиевна, а через нее и Андрей Дмитриевич оставались как кость в горле. Публикация на Западе письма Дреллу была колоссальным проколом в их работе, и травля 1983 г., а затем возбуждение уголовного дела против Е.Г.Боннэр были следствием того, что Сахаров открыто высказал свое мнение по стратегическим вопросам. Однако дискуссия Сахарова с американскими коллегами носила академический характер только для них — ссылка им не грозила и близких Сиднея Дрелла и Джереми Стоуна никто не третировал. В тех условиях, в которых находился Сахаров, желание FAS возобновить контакты с АН СССР, а также призывы нового президента Национальной академии наук США Франка Пресса к "наведению мостов" звучали как приговор. Про это "наведение мостов" тогда довольно часто приходилось читать в наших газетах, очень одобрительно это комментировалось. Хорошо помню возникавшее при этом чувство полной безысходности.

Ноу-хау Сахарова здесь простое: не надо политических игр, когда творится варварство; направьте всю энергию на решение гуманитарных проблем, а решение стратегических последует. Снова диалектика, которая ему была очевидна. Клевета про его жену публикуется миллионными тиражами, ее жизнь под угрозой. Сделать все для спасения близкого человека — это естественное человеческое движение души и есть путь к решению стратегических проблем человечества. Андрей Дмитриевич полностью сосредотачивается на решении этой проблемы. И не обвинять надо было Елену Георгиевну (чем занимались множество людей, ближних и дальних), а помочь Сахарову.

К сожалению, получилось так, что Сахаров должен был сам искать выход. Прочитайте внимательно в его «Воспоминаниях» [1] (гл. 31, с.843), как он осенью 1983 года сопоставляет, критически анализирует возможную эффективность вариантов добиваться совместной госпитализации в Москве, либо поездки Елены Георгиевны за рубеж. И отдает предпочтение второму, как более кардинальному. Вполне инженерный «сахаровский» подход. А позже он настаивает на том, чтобы Елена Георгиевна укрылась в американском посольстве в Москве (письмо американскому послу Артуру Хартману, см. в [14], Приложение № VI), понимая, что только так можно обеспечить и ее безопасность, и связь с "масс медиа", а тем самым — с миром, и избежать ситуации "черной дыры". В значительной мере потом случилось то, чего он опасался.

Как-то после возвращения Андрея Дмитриевича в Москву я сказал ему, что, по-моему, его голодовки имели и глобальное значение. Он ответил, что понимает это. Не только ради спасения своей жены и своего окна в мир принимал он эти "орвелловские" [30] мучения, но и ради всех нас. День за днем, месяц за месяцем он отказывался принимать пищу, сопротивлялся, когда его привязывали к кровати, сжимал зубы, когда его насильно кормили. Что это? Болезненное упрямство? Ведь он даже не знал, что о его голодовках кто-то знает. Более того, в 1985 году он был уверен, что никто не знает. Я полагаю, что он не был слепым упрямцем, а его «странные» действия в больнице, по-видимому, можно вкратце определить одним словом: он РАБОТАЛ.

Андрей Дмитриевич знал, что не имеет права отступить, да он и сам не умел этого делать. Его в принципе нельзя было положить на лопатки. Он стал неразрешимой проблемой для КГБ и других «темных» сил, жертвой своей доказывая больше, чем словами, — убеждая тех, кому аргументы статьи "Опасность термоядерной войны" показались недостаточными. Сахаров не любил громких слов типа «мученик». Но как-то уже в Москве он сказал Михаилу Левину :[31] "Ты знаешь, в больнице я понял, что испытывали рабы Древнего Рима, когда их распинали".

Глава 5

Ссылка: "черная дыра" 1984–1986 гг.

Эту, по-видимому, самую важную свою работу горьковского периода Сахаров написал в 1983 г. и в начале 1984 г. передал посетившим его коллегам из Отдела теоретической физики ФИАНа. Основная идея статьи — возможность квантового туннелирования между римановыми пространствами с разным числом осей времени. (В этой работе немало принципиально новых идей, которые еще ждут своего развития. На популярном уровне я постарался написать об этом в [17,г].) На рукописи статьи, так же как на хранящихся в Отделе теоретической физики авторских экземплярах, рукой Сахарова написано: "Посвящается Люсе". Но посвящение это при публикации было снято.

После ряда правок статья в апреле была представлена в ЖЭТФ и опубликована в августе, когда Андрей Дмитриевич уже четвертый месяц находился в больнице без какой-либо связи с внешним миром. Но случилось так, что из-за этой статьи один раз в июле у меня был с ним косвенный контакт. Говоря языком квантовой механики, это был "туннельный эффект" и это было очень страшно. Чтобы понять почему, надо представить себе общую ситуацию того момента.

2 мая 1984 г. Елену Георгиевну не выпускают из Горького и Андрей Дмитриевич начинает голодовку. Мы, друзья Сахаровых, знаем только, что она почему-то не прилетела в Москву, как намечала.