Игорь Максимычев - ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ Страница 44

21.00 – Журналист новостной программы «Темы дня» (первый канал западногерманского телевидения) Робин Лаутенбах стоит перед западным фасадом Бранденбургских ворот и готовит вступление к репортажу о либерализации условий выезда граждан ГДР. Он говорит в камеру: «С завтрашнего дня стена открывается и после этого превратится просто в памятник архитектуры». Позже он вспоминал, что в тот момент перед Бранденбургскими воротами ничего особенного не происходило. Там работали еще несколько телевизионных камер, в частности американской NBC, стояли группы зевак, но в целом все было спокойно. С восточной стороны стены ситуация становилась все более драматической. По рассказам западноберлинцев, возвращавшихся после посещения Восточного Берлина, в 21.20 перед КПП Борнхольмерштрассе толпились около 500 человек, образовалась очередь из приблизительно 100 «трабантов», соседние улицы были полностью забиты людьми и машинами.

21.00 – Повторное телевизионное обращение Момпера к берлинцам по каналу СФБ происходит в перерыв футбольного матча, когда большинство немцев в обеих частях города сидят у телевизоров. Таким образом, это обращение слышат практически все берлинцы. Им еще раз втолковывается, что ГДР приняла решение о немедленном предоставлении своим гражданам «свободы поездок».

21.00 – Шеф ведомства федерального канцлера Рудольф Зайтерс выступает в бундестаге с экстренным сообщением о новостях из ГДР; текст сообщения он согласовал с Колем по телефону. Депутаты встречают слова Зайтерса бурной овацией. Зайтерс говорит о том, что открытие границ ГДР имеет «выдающееся значение»; сегодня впервые реализована свобода передвижения для граждан ГДР; стена и границы ГДР станут отныне более проницаемы. Зайтерс повторяет предложение, сделанное накануне канцлером в его сообщении о положении нации: если в ГДР наступят настоящие перемены, ФРГ будет готова оказать ей широкую помощь. При этом присутствующие имеют в виду, что «настоящие перемены» означают отказ СЕПГ от монополии на власть, легализацию оппозиционных групп и партий, свободные выборы. (С этими требованиями всегда была связана проводившаяся ФРГ политика «малых шагов», нацеленных на размывание режима ГДР; в качестве конечной цели неизменно рассматривались самоопределение и права человека, которые должны привести к присоединению ГДР к ФРГ.) После сообщения Зайтерса депутаты дружно встают и поют государственный гимн: «Единство, право и свобода для германского отечества». В зале заседаний парламента ФРГ царит атмосфера одержанной победы. (Правда, остается неясным – победы над кем? Над руководством ГДР или уже сразу над СССР?)

21.30 – Давление толпы у КПП Борнхольмерштрассе становится все более ощутимым. Похоже, что выведенные из себя люди вот-вот пойдут на штурм. Майор Манфред Зенс, командир охраняющего КПП пограничного отряда, приказывает подчиненным сдать табельное оружие. Оружие сдают также служба паспортного контроля и таможенники. Все это из опасения, что кто-то может потерять самообладание. Служба паспортного контроля получает по своей линии указание оповестить собравшихся граждан о том, что народная полиция прямо сейчас возобновляет работу бюро отделов паспортов и регистрации, где можно получить выездную визу для пересечения границы. Направившиеся к ближайшему бюро люди возвращаются через четверть часа с известием, что оно по-прежнему закрыто. Оказывается, открылось лишь расположенное на Александер-плац центральное бюро, принимающее заявки от желающих выехать на постоянное жительство. Очередное указание гласит: заявки от тех, кто желает только посетить Западный Берлин, будут приниматься завтра по месту жительства в приемные часы. Люди в толпе перед КПП приходят к выводу, что их пытаются обмануть. Атмосфера сгущается еще больше.

Дежуривший в этот день подполковник Харальд Егер, заместитель начальника службы паспортного контроля КПП Борнхольмерштрассе, ставит перед руководством вопрос о безвизовом пропуске собравшихся людей через границу: «Мы не сможем дольше выдерживать давления!» Когда Егер слышит по телефону, что высокое начальство выражает сомнение в обоснованности подобных предложений, он выставляет трубку за окно, чтобы начальство само могло убедиться в накале ситуации. Через пять минут Егер получает указание: разрешить выезд «провокаторам», то есть тем, кто особенно настойчиво требует пропустить их в Западный Берлин, поставив при этом штамп на фотографию в удостоверении личности и записав персональные данные, чтобы затем не допустить обратного въезда этих лиц в ГДР. Пограничники начинают пропускать людей через границу. С тем чтобы как-то замаскировать «особое отношение» к наиболее активным демонстрантам, они пропускают и часть тех, кто не выделяется «провокационным поведением»; этим последним штамп ставится на одной из внутренних страниц удостоверения. Однако действия пограничников только усиливают напор толпы: люди видят, что кого-то по непонятным критериям пропускают в Западный Берлин, но большинство остаются стоять перед КПП. Число собравшихся людей продолжает увеличиваться с каждой минутой.

21.30 – У участников начавшегося полчаса назад заседания коллегии министерства обороны ГДР постепенно складывается общая картина ситуации у стены, которая оказалась совершенно неожиданной для них. Назначенное, собственно, на 18.00 заседание коллегии было отложено из-за опоздания тех его участников, которые были членами ЦК СЕПГ: работа пленума затянулась до 19.30 вместо намеченных 17.00. Члены ЦК добрались из Берлина до Штраусберга[93], не получив никакой информации ни о заявлении Шабовского, ни о толпах у стены – на пленуме эта тема не обсуждалась, а служебные автомашины еще не оборудованы радиотелефонами. Те же, кто ожидал начала заседания в самом Штраусберге, смотрели не телевизионные новости по западным каналам, а копию нового американского кинофильма «Загнанных лошадей пристреливают». Министр обороны Хайнц Кесслер дает указание генерал-полковнику Фрицу Штрелецу, секретарю Национального совета обороны, связаться с министром госбезопасности Эрихом Мильке. Дозвониться до Мильке не удается, поскольку он еще следует на автомашине в Вандлитц, загородный поселок для членов политбюро ЦК СЕПГ. Штрелец связывается с заместителем Мильке и с начальником штаба МВД. Однако тем известно лишь то, что Шабовский сказал «что-то не то». Кесслер сам пытается дозвониться до Кренца – безрезультатно. Система политического и военного управления ГДР дала резкий сбой.

21.45 – Вторая программа телевидения ФРГ передает из Варшавы интервью с Гельмутом Колем по поводу решения ГДР либерализовать выезд своих граждан. Канцлер говорит: «К каким последствиям на деле приведет это решение, я не знаю. Меня постоянно информируют. Я считаю правильным, чтобы сразу после моего возвращения мы установили контакт с руководством ГДР. Тем временем там будет избран новый глава правительства[94]. После этого я намерен как можно скорее лично встретиться и переговорить с председателем Государственного совета[95] и главой правительства... Вчера в бундестаге я ясно заявил по поводу наших отношений с ГДР, что мы готовы оказывать помощь. В случае действительно всеобъемлющих реформ, которые, на мой взгляд, должны включать в себя плюрализм общества, свободные профсоюзы, свободные партии и свободные выборы, я готов рассматривать весьма далеко идущие планы. Что же касается приема беженцев, то сегодня перед отъездом мы обсуждали эту проблему и приняли ряд решений… Но сначала надо подождать и посмотреть, сколько людей к нам приедут. О тех беженцах, число которых можно предвидеть, мы позаботились. Для улучшения положения остальных мы должны принимать меры в самой ГДР. Решение проблемы заключается не в том, чтобы к нам переехало максимальное количество людей из ГДР, а в том, чтобы наши соотечественники в ГДР жили в условиях режима свободы, которые предоставляли бы им шанс остаться на родине. Нашим интересам соответствует, чтобы соотечественники оставались у себя на родине».