Светлана Зубрилина - Владимир Высоцкий: страницы биографии Страница 45

Это не песни-ретроспекции: они написаны человеком, который войну не прошел. Это песни-ассоциации. Если вы в них вдумаетесь и вслушаетесь, то увидите, что их можно петь и теперь: просто взяты персонажи и ситуации из тех времен, но все это могло произойти и сегодня. И написаны они на военном материале, с прикидкой на прошлое, но вовсе не обязательно, что разговор в них идет только о войне.

Самые первые мои военные вещи были написаны для кинокартины «Я родом из детства». С тех пор я написал для кино несколько десятков песен о войне, вышло несколько пластинок с песнями из этих картин — у них была длинная судьба и тернистый путь.

Мой дядя очень много рассказывал мне о войне. Вот одна из историй. Однажды батальон держал оборону в плавнях и у него были открыты фланги. Из-за паники они об этом сообщили открытым текстом, немцы перехватили и начали их давить. Командир батальона дал команду к отходу, а кончилась эта история печально. Несмотря на то, что командир батальона был человек заслуженный, награжденный и так далее, было принято решение его расстрелять: очень острая ситуация была!

Но приказ не был приведен в исполнение, потому что начался сильный обстрел, они отошли, потеряли много людей. Этот человек сейчас жив, он в высоких чинах, он друг моего дяди. И когда я сделал песню по этому поводу, то, ничего ему не говоря, однажды ему ее спел. И он сказал: «Да, это было. Точно. Было, было, было…». И эту песню «Тот, который не стрелял» я посвятил этому другу нашей семьи.

Я еще раз хочу повторить, что мои военные песни все равно имеют современную подоплеку…»

Песни Владимира Высоцкого о войне зазвучали в то время, когда в советской литературе появились на эту тему «настоящие», по выражению В. Быкова, прозаические произведения Астафьева, Адамовича, Богомолова, Б. Васильева и других «шестидесятников». Творческая интуиция Высоцкого позволила ему написать о войне, о которой он знал понаслышке, столь же «настоящие», правдивые стихи и песни. Но надо отметить, что его подход к военной теме был достаточно своеобразен. Его песням не свойственна торжественная публицистичность, они скорее близки поэме А. Твардовского о Василии Теркине, в них быт, повседневность суровых военных будней. Голос Владимира Высоцкого звучит как крик, это мучительный порыв рассказать о боли, изведанной теми, кто вступил в схватку со смертью. Его герои — это мы с вами. Все, что с ними происходит, утверждает автор, может произойти с каждым из нас.

Пронзительна сюжетно-бытовая песня Высоцкого «Случай в ресторане». Идет диалог между героем и одиноко сидящим у столика капитаном. И в этом разговоре между пьяным, шумящим, обвиняющим ветераном и тем, кто «жизнь прожигает» в ресторане, столько русского, столько щемящего одиночества, непонятости и боли, оттого, что все в жизни складывается не так, как хотели те, кто воевал. В других вещах Владимира Высоцкого о войне часто всплывает тема вины оставшихся в живых перед погибшими:

…Он уснул — не проснулся.Он запел — не допел.Так что я вот вернулся,Глядите — вернулся, —Ну, а он — не успел.Я кругом и навечновиноват перед теми,С кем сегодня встречатьсяя почел бы за честь.Но хотя мы живымидо конца долетели —Жжет нас память и мучает совесть,у кого, у кого она есть.

Цикл песен Владимира Высоцкого о войне отличается от других его произведений еще и тем, что здесь нет ни юмора, ни присущей большинству его стихов и текстов иронии — все очень торжественно и серьезно: память о павших в Великой Отечественной войне священна.

Как уже не раз подчеркивалось, Владимир Высоцкий был удивительный рассказчик, он всегда чувствовал настроение аудитории, чередовал в своих выступлениях серьезные и шуточные песни. Обычно, начиная петь веселые песни, он говорил: «Пришла пора нам с вами улыбнуться!»

То же самое за ним повторяем и мы. Подметить смешное и рассказать об этом было одним из умений Высоцкого. Его многочисленные друзья и знакомые вспоминают массу розыгрышей и рассказов, которые создавал Владимир Семенович. Вот некоторые из них:

«Из раннего. Сад «Эрмитаж». К нему подходят Высоцкий, Акимов, Свидерский и еще кто-нибудь из школьной компании. Вокруг много людей. Высоцкий, как заводила всего, командует:

— Так, внимание, приготовились… Пять шагов проходим и присели…

Через пять шагов все приседают и идут на корточках.

— Не смеяться! Спокойно. Так, встали! Повернулись друг к другу…

Компания делится на пары, которые, лицом друг к другу, разворачиваются и идут назад.

— Через три шага прыгаем!..»

Эти походы на четвереньках, с совершенно серьезными лицами, вызывали всегда смех и улыбку у прохожих.

Или в метро, когда Владимир Высоцкий был мало кому известен, он разыгрывал из себя умалишенного. Смотрел в окно и махал руками, словно в поезде кого-то узнавал. Люди отодвигались от него, как от больного. А подъезжая к нужной станции, говорил друзьям нормальным голосом: «Все, ребята, пошли!»

Позже, когда Высоцкий был уже актером Театра на Таганке и популярным исполнителем песен, его маски-образы стали разнообразнее, придумывал он их мгновенно, согласно ситуации: был и «грузчиком», и «приезжим», и «жадным евреем»… Многие из этих образов перерождались в героев песен. Обычно рассказы Владимира Высоцкого имели под собой реальную основу, но творец в нем, как правило, побеждал наблюдателя и в этих историях не могло быть протокольной точности, присутствовал вымысел. Высоцкий придавал своим героям одну-две характерные черты и они приобретали зримость, становились яркими и запоминающимися. На способность Высоцкого копировать голоса, интонации других людей, покупались даже хорошо знавшие его люди. Вспоминает Олег Николаевич Халимов:

«… Наш приятель собирал старинные часы и для пополнения коллекции дал объявление в «Вечерку». Володя берет объявление, набирает номер и нудным старческим голосом начинает: «Я тут… прочел ваше… объявление… У меня где-то валяются старинные часы… — и назвал часы работы известного французского мастера. — Они, правда, не идут, надо будет их смазать. Я вам потом позвоню…» И бросил трубку. Наш приятель в трансе: такие часы не каждый музей имеет. Заполучить их — мечта любого коллекционера. «Смазать!.. Он же их сломает!..» Приятель не спит целую ночь.

На следующий день опять звонок. «Это я — Михаил Немович. Вы мне скажите, пожалуйста, что у вас за коллекция…» Тот перечисляет. «Нет, мне кажется, что вы не очень серьезный коллекционер». И снова бросает трубку. Приятель перестал не только спать, но и есть… Дело серьезное. Володя набирает номер: «Да, вы не волнуйтесь. Часы у меня не совсем настольные — скорее, они настенные… А еще точнее башенные…», — и уже своим голосом: «Леша, они висят на Спасской башне, сходи посмотри».