Елена Кочемировская - 10 гениев литературы Страница 45

<…> Дед мой был человек пылкий и жестокий. Первая жена его <…> умерла на соломе, заключенная им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую ее связь с французом, бывшим учителем его сыновей, и которого он весьма феодально повесил на черном дворе. Вторая жена его довольно от него натерпелась. <…> Отец мой никогда не говорил о странностях деда, а старые слуги давно перемерли».

По материнской линии родословная поэта еще интереснее: «Дед ее [матери поэта. – Прим. ред.] был негр, сын владетельного князька. Русский посланник в Константинополе как-то достал его из сераля[23], где содержался он аманатом[24], и отослал его Петру Первому вместе с другими арапчатами. Государь крестил маленького Ибрагима <…>, и дал ему фамилию Ганнибал. В крещении наименован он был Петром; но как он плакал и не хотел носить нового имени, то до самой смерти назывался Абрамом. Старший брат его приезжал в Петербург, предлагая ему выкуп. Но Петр оставил при себе своего крестника. <…>

После смерти Петра Великого судьба его переменилась. Меншиков, опасаясь его влияния на Петра II, нашел способ удалить его от двора. Ганнибал был переименован в майоры Тобольского гарнизона и послан в Сибирь с препоручением измерить Китайскую стену. Ганнибал пробыл там несколько времени, соскучился и самовольно возвратился в Петербург, узнав о падении Меншикова и надеясь на покровительство князей Долгоруких, с которыми он был связан. Судьба Долгоруких известна. Миних {39} спас Ганнибала, отправя его тайно в ревельскую[25] деревню, где и жил он около десяти лет в поминутном беспокойстве. <…> Когда императрица Елисавета взошла на престол, тогда <…> тотчас призвала его ко двору, произвела его в бригадиры, и вскоре потом снова в генерал-майоры и генерал-аншефы, пожаловала ему несколько деревень в губерниях Псковской и Петербургской. <…> При Петре III вышел в отставку и умер философом в 1781 году, на 93 году своей жизни. Он написал было свои записки на французском языке, но в припадке панического страха, коему был подвержен, велел их при себе сжечь вместе с другими драгоценными бумагами».

Сыновья Абрама Ганнибала унаследовали его вспыльчивость. Один из них, дед поэта, Осип Абрамович[26] «…женился на другой жене, представя фальшивое свидетельство о смерти первой. Бабушка вынуждена была подать прошение на имя императрицы. <…> Новый брак был объявлен незаконным, бабушке моей возвращена ее трехлетняя дочь, а дедушка послан на службу в Черноморский флот. Тридцать лет они жили розно. Дед мой умер в 1807 г., в своей псковской деревне от следствий невоздержанной жизни».

К моменту рождения Александра шестисотлетний род Пушкиных обеднел. Бесхозяйственные и недомовитые родители поэта всю жизнь находились на грани разорения, в дальнейшем неизменно урезали материальную помощь сыну, а в последние годы его жизни обременяли и своими долгами.

Характер отца поэта, Сергея Львовича (1771–1848), не имел ничего общего с нравом его деда. Получив блестящее образование, он на всю жизнь сохранил страсть к легким умственным занятиям, будучи при этом неспособным ни к какому делу. Еще в детстве С. Л. Пушкин был записан в Измайловский полк, потом переведен в гвардейский егерский полк, и очень тяготился несложными обязанностями поручика. Женившись в 1796 году, он сразу подал в отставку. Семья Пушкиных жила сначала в Петербурге, а с 1799 года в Москве и в Захарове – подмосковном имении бабушки поэта, Марьи Алексеевны Ганнибал (в девичестве Пушкиной; отец и мать поэта были троюродными братом и сестрой).

Сергей Львович терпеть не мог деревню, но любил светские развлечения, и, будучи вспыльчивым и раздражительным с близкими, при гостях делался оживленным, веселым и внимательным. Приятели любили его, а взрослеющим детям он казался жалким, особенно когда требовал постоянной опеки. Расточительный и небрежный в денежных делах, он был мелочен, а барская безалаберность сочеталась у него с болезненной скупостью: «Сын его Лев за обедом у него разбил рюмку. Отец вспылил и целый обед проворчал. «Можно ли, – сказал Лев, – так долго сетовать о рюмке, которая стоит 20 копеек?» – «Извините, сударь – с чувством возразил отец, – не двадцать, а тридцать пять копеек!» (П. А. Вяземский).

Надежда Осиповна Ганнибал (1775–1836) была на 4 года моложе мужа. Мать изрядно избаловала ее, что «сообщило нраву молодой красивой креолки тот оттенок вспыльчивости, упорства и капризного властолюбия, который замечали в ней позднее и принимали за твердость характера» (П. Анненков). Действительно, Надежда Осиповна могла быть чрезмерно суровой и обладала способностью месяцами «дуться» на тех, кто возбудил ее неудовольствие (с сыном Александром она как-то не разговаривала почти год). Хозяйством она занималась так же мало, как и муж, и подобно ему страстно любила свет и развлечения.

По позднейшему свидетельству М. Корфа {40}, «семейство Пушкиных представляло что-то эксцентрическое. Отец, доживший до глубокой старости, всегда был <…> довольно приятным болтуном, немножко на манер старинной французской школы, с анекдотами и каламбурами, но в существе – человеком самым пустым, бесполезным, праздным и притом в безмолвном рабстве у своей жены. Последняя, урожденная Ганнибал, женщина не глупая и не дурная, имела, однако же, множество странностей, между которыми вспыльчивость, вечная рассеянность и, особенно, дурное хозяйничанье стояли на первом плане. <…> Все это перешло и на детей».

Петербургский дом Пушкиных (квартира из семи комнат на набережной Фонтанки, 185) по словам того же М. Корфа: «был всегда наизнанку: в одной комнате богатая старинная мебель, в другой – пустые стены или соломенный стул; многочисленная, но оборванная и пьяная дворня, с баснословною неопрятностью; ветхие рыдваны с тощими клячами и вечный недостаток во всем, начиная от денег до последнего стакана».

Приблизительно такова же была жизнь Пушкиных и в Москве, куда они переехали после рождения старшей дочери Ольги[27], но там это не так бросалось в глаза: многие состоятельные дворянские семьи жили подобным образом. Пушкины отличались от других только большей литературностью – в их доме даже камердинер сочинял стихи; тон задавал Сергей Львович, который был в дружбе со многими литераторами (в том числе благодаря славе своего старшего брата, Василия Львовича Пушкина – известного и модного поэта). Вместе с Пушкиными в Москву приехала кормилица Ольги Сергеевны – воспетая своим воспитанником Арина Родионовна Яковлева, бывшая «настоящею представительницею русских нянь» (О. С. Пушкина).