Путешествие парижанки в Лхасу - Давид-Ниэль Александра Страница 46

Что будет, если Йонгден сумеет вырваться и убежать?.. Мне стало страшно, когда я вспомнила, что распаханное плоскогорье, где было расположено стойбище, заканчивается крутым обрывом и пропастью в нескольких метрах от нашей хижины.

Наконец мне удалось бросить в огонь несколько тонких веток, и яркий свет, внезапно озаривший комнату, положил конец бреду ламы.

— Что случилось?.. Что это?.. — вопрошал он, озираясь по сторонам, и наконец позволил уложить себя на пол, заменявший нам постель.

Затем я положила на лоб юноши немного снега, и Йонгден почти сразу же уснул, но я больше не рисковала оставлять его без присмотра и просидела остаток ночи, не сводя с него глаз.

Вероятно, в конце концов, вопреки моей воле, меня ненадолго сморил сон. Мне почудилось, что откуда-то снизу доносится легкий звон колокольчика[123]. Но кто же мог ехать на лошади по снегу в столь поздний час?.. Я прислушивалась, опасаясь незваного гостя, но вскоре звуки стали удаляться и в конце концов затихли.

Так я встретила Рождество в местности По.

Я не решилась разбудить своего спутника, когда рассвело. Во многих случаях сон — это лучшее из лекарств, и я верила в него больше, чем в средства, которые были в моем распоряжении.

Йонгден открыл глаза, когда уже темнело. Я поняла, что ему стало лучше; у него остались смутные воспоминания о событиях минувшей ночи, и он думал, что видел сон.

Я вскипятила воду, растопив снег, который в очередной раз заменил нам завтрак. Если бы у нас была крупица масла или две-три щепотки тсампа, мы бросили бы их в котелок, и напиток создал бы иллюзию насыщения, но безвкусная, даже очень горячая вода внушала отвращение нашим желудкам.

Я выразила свои чувства вслух, пожелав в шутку, чтобы какой-нибудь горный дух сжалился над нами и принес нам кусочек масла или жира величиной с орех. Йонгден пристально посмотрел на меня, и его взгляд показался мне странным.

— В чем дело? — спросила я.

— Что же! — нерешительно ответил он. — Если вы не будете предъявлять слишком много требований к качеству жира, я, вероятно, смогу сыграть роль «горного духа».

— Каким образом?

Он рассмеялся.

— Жетсунема, — сказал лама, — вы уже почти ничем не отличаетесь от тибетских женщин во многих отношениях, и все же вам чего-то не хватает, чтобы вести себя подобно истинным тибетцам.

— Продолжайте… Неужели в вашей сумке завалялось что-то съедобное?

— Да, — насмешливо произнес он, — маленький кусочек свиного сала, которым я натирал подошвы наших сапог, чтобы они не промокали, и обрезки кожи из новых подметок, которые я пришивал позавчера[124].

— Бросайте все это в котелок и добавьте немного соли, если у вас хоть что-то осталось! — весело воскликнула я, чувствуя, как во мне пробуждается настоящая тибетская душа.

Йонгден так и сделал, и полчаса спустя мы отведали мутную похлебку с сомнительным вкусом, но по крайней мере это варево немного заполнило наши пустые желудки.

Рождественские сюрпризы продолжались.

Сразу же после того, как мы покинули хижину, небо прояснилось и солнце ненадолго показалось на бесцветном небе. По мере того как мы спускались, снег становился менее глубоким, и темп нашей ходьбы ускорился, но ничто не предвещало, что вскоре мы выйдем из густого леса. Нам встретилось еще одно летнее стойбище, указывавшее на то, что мы все еще находимся далеко от обжитых мест. Чуть ниже протекала речка, которая берет начало у подножия перевала По-Готза. Этот небольшой водный поток струится по крутым склонам и впадает в реку, образовавшуюся от слияния талых вод двух долин, которые я недавно обследовала.

Таким образом, несмотря на явно неблагоприятные условия, сопутствовавшие моей короткой экспедиции, я смогла убедиться, что у большой реки Полунг-Цангпо, протекающей через местность По-мед, существует несколько притоков помимо Нагонга, а также я отметила ряд особенностей этого неизведанного края. Следовательно, не было потеряно время и мои труды не напрасны.

День клонился к вечеру. Было ясно, что нам не добраться до какого-нибудь селения засветло. Сколько же еще мы должны голодать?..

Внезапно ниже уровня тропы я заметила хижину, расположенную на частично распаханном пространстве, и подумала, не стоит ли здесь остановиться и воспользоваться этим кровом. До темноты оставалось недолго, и надо было успеть собрать достаточное количество хвороста для поддержания огня в течение всей ночи.

Было бессмысленно мечтать о еде; казалось, что вскоре эта тема окончательно перестанет нас волновать, как если бы мы превратились в духов из эфирных сфер, питающихся запахами и чистым воздухом.

Мы подошли к хижине и остолбенели, увидев мужчину, стоявшего на пороге. Это была наша первая встреча с коренным жителем По, и всяческие истории о разбойниках и людоедах, обитающих в здешних краях, тотчас же всплыли в моей памяти.

Разумеется, я не выказала ни малейшего признака тревоги и лишь любезно осведомилась:

— Кушо, можем ли мы войти и развести огонь?

— Входите, — коротко бросил мужчина.

Получив разрешение, мы свернули с тропы и спустились к хижине. Наше удивление возросло, когда мы увидели с десяток мужчин, восседающих у очага.

Что делали все эти люди посреди леса?

Нас приняли вежливо; когда же мы рассказали, что прошли через перевал Айгни, жители По выразили крайнее изумление и переглянулись с таинственным видом. Йонгден счел излишним распространяться о нашем походе в соседнюю долину и прочих дорожных приключениях; таким образом, наши хозяева решили, что мы спустились прямо с перевала.

— Без сомнения, — сказали они, — ваши По-лха и Мо-лха[125] — могущественные боги: без их помощи вы наверняка бы погибли, ведь перевал сейчас совсем завалило снегом.

Видя, что мы явно находимся под покровительством небесных сил, жители По прониклись к нам симпатией.

Ламе отвели почетное место у очага и предложили нам достать чашки из своих амбагов и выпить чая.

Мужчины извинились, что не могут дать нам тсампа, так как только что закончили трапезу. Однако наши желания не простирались столь далеко. Чай, щедро сдобренный маслом, показался нам восхитительным и без мучной добавки.

Расспросив о наших странствиях и о том, откуда мы родом, один из жителей По, по-видимому занимавший более высокое общественное положение, чем его спутники, поинтересовался, не сведущ ли Йонгден в искусстве гадания. Все очень обрадовались, когда мой сын подтвердил, что обладает пророческим даром.

И тут мы услышали любопытный красочный рассказ о внутренней политике тибетских властей.

Поскольку на Западе почти ничего не известно об истинном положении в Тибете, здесь необходимы кое-какие разъяснения.

Не следует думать, что тибетцы представляют собой однородную нацию с единым правительством. За исключением провинций Ю и Цанг, многочисленные племена, населяющие большую часть страны, всегда были свободными, и во главе их стояли вожди, высокопарно величавшие себя королями (жьялпо).

Когда Тибет входил в состав Китая, имперские чиновники спокойно мирились с этим давно заведенным порядком и довольствовались чисто формальной зависимостью местных вождей. Однако, когда лхасские войска одержали победу, лама-государь вознамерился распространить свою власть на всю тибетскую территорию, отвоеванную у китайцев.

Но племена, которые радовались изгнанию китайцев и полагали, что обрели полную независимость и отныне избавились от всяческих налогов, отнюдь не приветствовали новых хозяев-чиновников, присланных из Лхасы, чтобы диктовать им свои законы и собирать оброк, средства от продажи которого направлялись в столицу.