Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине - Сергей Владимирович Волков Страница 49

Вот вижу, как мы идем через город в порт. Нас 20 кадет-киевлян строевой роты. Мы с винтовками. Улицы пусты. Повсюду слышна стрельба. Из окон смотрят на нас испуганные лица. Одна женщина долго крестит нас, провожая взглядом. Идем мы довольно долго; наконец мы в порту, на Платоновском молу, но, кроме нас и чинов персонала корпуса с семьями, никого нет.

У мола стоит пришвартованный английский крейсер «Церес», а дальше на рейде пароходы, перегруженные людьми. Подбегают отдельные люди и, видя, что все уже погрузились, мечутся вдоль мола, не зная, что предпринять. Вижу, как один сбросил с себя шинель и, бросившись в воду, поплыл к ближайшему пароходу. Не видел, что с ним стало, так как в это время сзади меня раздался пушечный выстрел. Обернувшись назад, я увидел вдали, на улице, которая выходила на мол (кажется, Пушкинская), броневой автомобиль, который, очевидно, и стрелял. Откуда-то раздался ответный выстрел, возможно, что с «Переса», и броневик моментально исчез.

Через некоторое время появились откуда-то на молу кадеты-одесситы 1-й роты, а также и наши младшие кадеты, а потом – как будто горох посыпался и защелкал по камням. Это красные обстреливали нас с горы из пулемета. После обстрела началась погрузка на крейсер. Подобрали и понесли раненых кадет-киевлян Полиновского и Левицкого и дочь нашего воспитателя Анечку Порай-Кошиц. Сначала погрузились наши кадеты младших рот, их сразу же перегрузили на баржу.

Когда мы погрузились на «Церес», то несколько английских матросов вынесли на палубу на подносах нарезанные куски мяса, которое мы брали руками и с жадностью поедали. Потом матрос прокатил по палубе большой круг сыра, но кадетам он, кажется, не достался. Уже в открытом море нас пересадили на пароход «Рио Негро». Переходя на него через трап, мы сдавали наши винтовки, бросая их на палубу в кучу. Некоторые бросали их с трапа в воду. Пароход, приняв нас, вышел в море.

Мы бросали прощальные взгляды на удаляющиеся берега и огни Одессы. От усталости и всех переживаний я заснул. Не имею представления о том, сколько я спал, но, проснувшись, почувствовал, что пароход стоит. Поднявшись на палубу, я увидел берег, освещенные дома, минареты и дворцы. Это было красивое, феерическое зрелище. Мы были в Константинополе.

Не помню, как долго мы в нем простояли, но, когда тронулись дальше и проходили Мраморное море, была хорошая погода. Кадеты на палубе пели. Раздавались удалые кадетские и военные песни. Следующая остановка парохода была в Салониках, где мы сошли на берег. Наше внимание привлекали чернокожие сенегальцы – французские солдаты, в меховых полушубках мехом наружу.

В Салониках нас погрузили в поезд, и тогда мы узнали, что нас везут в Сербию. По прибытии в Белград, где мы не задерживались, нас на пароходике перевезли через Дунай на другой берег, в город Панчево.

Это и была окончательная остановка – место нашего назначения. Было это 3 февраля (н. ст.) 1920 года.

В Панчеве, маленьком городке, нас поместили в здании какой-то школы. Спали мы на полу. Первое время нас кормили в ресторане «Мита Палич», куда мы ходили строем. Помню один курьезный случай. Маршируя как-то по улице, мы вдруг услышали команду: «Взвод, стой!» Мы остановились как вкопанные. Перед нами появился какой-то мальчик, на вид лет 15–16, одетый в военную форму. «Почему вы не командуете «смирно» русскому офицеру?» – обратился он к старшему. Тут мы увидели, что на нем действительно были офицерские погоны с двумя звездочками. «Виноват, г-н подпоручик!» – «Не подпоручик, а корнет! – гордо заявил он. – Потрудитесь в следующий раз быть внимательнее, – ведите дальше», – и мы зашагали, часто потом вспоминая, как нас цукал «благородный корнет».

Потом нас стали кормить из походной кухни, находившейся во дворе школы. Кухня эта обслуживала и некоторое количество русских солдат, расположенных также на территории школы. Это были пленные, ожидавшие возвращения в Россию. Солдаты эти были уже распропагандированы, что очень скоро и выявилось.

В городском кинематографе показывали русский патриотический фильм «Жизнь Родине – честь никому!». В кино были и кадеты, и эти солдаты. По ходу действия фильма сначала начали раздаваться со стороны, где сидели солдаты, всевозможные замечания, а потом и выкрики. Чем дальше, тем больше. Из-за этих криков и ругани солдат, не одобрявших содержание фильма, которое как раз, наоборот, нам, кадетам, очень нравилось, у нас было испорчено все настроение и мы с трудом досидели до конца представления.

Пока мы, киевляне, были в Панчеве, никаких занятий не было. Пробыли мы в нем очень мало, всего 25 дней. 5 марта мы узнали, что в Белград прибыли из Болгарии наши кадеты младших рот, под командой полковника Протопопова, помощника инспектора классов Киевского корпуса, который их встретил в Болгарии, принял в них деятельное участие, возглавил и привез в Сербию.

12 марта наш Киевский взвод 1-й роты уехал из Панчева в Белград. Встреча с нашими младшими однокашниками была теплой и радостной. Вся их эпопея, со дня эвакуации из Одессы, была уже описана в книге «Кадетские корпуса за рубежом».

В Белграде мы пробыли 3 дня в бараках при какой-то больнице. На другой день старших кадет повели строем через город, в Белградский оперный театр, где выступали большие русские силы, находившиеся тогда в Белграде. К сожалению, не помню имен артистов. Были оперные номера, а также и балет. Все мы получили огромное удовольствие от этого представления. 16 марта мы выехали в город Сисак: 95 кадет и 18 чинов персонала Киевского корпуса с семьями. Таким образом, весь наконец соединенный состав нашего корпуса прибыл и сосредоточился в городе Сисаке.

В Сисаке нас поместили в здании небольшой казармы. Городок оказался маленький, но симпатичный. Наше здание находилось на окраине. Окна главного фасада выходили на улицу и на канал, весь заставленный баржами. Спали мы уже на кроватях. Вскоре начались у нас занятия, но никаких учебников, конечно, не было, да и занятия были нерегулярными.

Нашим развлечением было смотреть из окон, когда мимо нас маршировали сербские солдаты, идя за город на учение. Молодой подпоручик, которого мы называли Юзик (кажется, это и было его настоящее имя),