Рустам Мамин - Память сердца Страница 49

Я жил, как вы помните, у Павелецкого вокзала. В Летниковском переулке, ближе к Жуковскому мосту, находился клуб завода имени Кагановича. Там было много помещений, отведенных коллективам художественной самодеятельности для занятий. Но большинство помещений пустовало, а зрительным залом пользовались только в торжественные дни. Руководство клуба разрешило нам заниматься у них, но «не обособляться, а принимать участие в праздничных мероприятиях». Мы с радостью согласились: ведь почти все у нас коренные москвичи, учащиеся московских школ, студенты. Почему же не воспользоваться случаем: не петь, не плясать, не читать стихи не только на татарском, а и на русском языке. Мы же все, даже родители наши, давно говорим и думаем по-русски. Так почему же не ставить еще и сценки, интермедии на русском языке? К тому же издается множество всевозможных сборников для коллективов художественной самодеятельности – вот и помощь в выборе репертуара. Да что говорить, это предложение было для нас просто удачей, ведь в коллектив тянулись те, кто с детства мечтал о выступлениях на сцене, на публике.

Как-то так случилось, что ребята признали во мне лидера, руководителя, хотя, видит Бог, я к этому не стремился. В концертах я читал стихи, отрывки из прозы, конферировал. Концерты наши стали приобретать широкую известность по всей Москве. Бывало, после выступлений возвращаемся гурьбой, двумя-тремя шеренгами, с песнями по улице Землячки, а откуда-то с балкона радостный возглас: «Руста-а-м!..».

Одной из первых в коллектив пришла Соня, София, наша певица – сопрано. Удивительно, проникновенно пела старинные национальные песни. Она работала где-то в издательстве и помогала печатать пригласительные билеты на наши концерты. Помню Гафурова, парня с семью классами образования, но с таким глубоким бархатным баритоном – просто чудо какое-то. Как он пел, заслушаешься!.. В национальных татарских песнях музыкальный ряд особенный, по-моему, это называется пентантоникой: мелодия течет не ровно, а словно ручей, играя тонами. Вдруг интонационно нырнет вниз, на несколько тонов, потом неожиданно – вверх! И вдруг завибрирует, зальется в эмоциональном напряжении! Нет, конечно, словами этого не передать, а так хочется, чтобы вы услышали, как пел Гафуров старинные народные песни. Как пел! Как мастерски, виртуозно выводил такие рулады!..

Откуда только ребята узнавали о нас? Но приходили всё новые и новые исполнители, одаренные, талантливые. Закиров Хамбель – певец, студент актерского факультета Театрального училища имени Щепкина, Табеев с башкирского курса из ГИТИСа, он ставил пляски, руководил танцорами. К сожалению, многие фамилии уже не помню, но в коллектив постепенно вливались все новые и новые студенты-актеры, пока… пока «не грянул гром» и списки участников самодеятельности не изъяли… Но об этом после.

Изучив индивидуальные и общие возможности труппы, отшлифовав отдельные номера, выстроив перспективу программ, мы поняли, что наш коллектив уже в состоянии только собственными силами проводить концерты – без участия самодеятельности клуба имени Кагановича. И даже в двух отделениях! И профессиональный уровень наших исполнителей достаточно высок! Что и говорить, студенты театральных вузов – это почти готовые артисты. Так мы превратились в концертный ансамбль – пока без названия. И я – признанный всеми членами коллектива художественный руководитель.

В клубе имени Кагановича для приглашенных родственников и знакомых было проведено несколько концертов. Успех был неожиданным. Не поверите – просто ошеломляющим! Зрители сетовали, что редко показываемся, надо бы по два-три дня подряд – ведь желающих много. Поступило предложение распространять билеты за деньги, чтобы помочь студентам театральных вузов: на одну стипендию сложно прожить, а «студентам тоже кушать хочется, родители-то далеко не всем помочь могут», – и все такое. Когда сообщили актерам-студентам, что, возможно, будем платить им за выступления, радости их не было границ. Они заявили, что готовы выступать каждый день, «будет на что хоть в кафе сходить». Но радость студентов была недолгой. Почему?.. Совсем скоро я доберусь в рассказе и до этого…

С удвоенной силой потянулись к нам новые участники, желающие влиться в наш коллектив. Но клуб уже стал мал для всех желающих, зрительный зал не вмещал всех рвущихся на наши концерты. Мы перебрались во Дворец культуры ЗИЛа. Так начал функционировать «Татаро-башкирский ансамбль».

В наших концертах звучали народные песни, стихи известных татарских поэтов Габдуллы Тукая, Мусы Джалиля, Бари Рахмета, Хасана Туфана. Солисты и аккомпаниаторы разучивали песни и романсы Рустэма Яхина, танцоры – фрагменты из балета «Шурале» композитора Яруллина. Я как режиссер обдумывал композицию концертов, сценическое оформление, в том числе шумовое и музыкальное, отрабатывал с исполнителями каждый номер.

Эх!.. Веселое, вдохновенное времечко! Но не зря мудрецы предупреждают: «Бойся жить только радостью, надеждами и счастьем! Накличешь беду на свою голову!» И это правда: тут и возникли у меня серьезные препоны, намеки на которые уже, нет-нет, да и прорывались в моем повествовании…

Но прежде хочу оговориться: я испытываю глубочайшее уважение к людям, стоящим на страже нашей государственной безопасности. Произведения Юлиана Семенова о нашей внешней разведке, фильмы «Подвиг разведчика», «Семнадцать мгновений весны», «ТАСС уполномочен заявить» – всегда были из самых любимых. Разведчики – патриоты, отважные и мужественные, полиглоты, прекрасные психологи, воины и мудрецы – ну словом, эти люди – лучшие из лучших, буквально «семи пядей во лбу». Мне повезло. Работая на киностудии Министерства обороны СССР, я встречал подобных людей; были у нас и заслуженные, убеленные сединами ветераны-консультанты и герои, о которых снимали фильмы. Но в ту пору, о которой я начал рассказывать, в ту пору, видимо, и в органах КГБ только начиналась перестройка – после смерти Берии. Все этажи власти внутренней госбезопасности, особенно в столице, как широко говорили тогда и писали, были забиты простыми чиновниками – не слишком образованными, не слишком опытными, вообще не слишком… Вот с такими-то мне и пришлось тогда встретиться.

Стал я замечать в коллективе посторонних ребят, мужиков (у нас занимались люди всех возрастов, главное, чтоб человек чем-то был интересен, с каким-то своим талантом). Помимо певцов, танцоров, чтецов были у нас и мастера художественного свиста, и жонглеры, и «девушка-змея» – удивительно гибкая гимнастка, которая гнулась и извивалась – как гуттаперчевая (ее вскоре пригласили в Москонцерт, и она ушла от нас). Был отличный фокусник Иван, он работал на ЗИЛе стерженщиком. Я уж не говорю о баянистах, гармонистах, аккордеонистах. Выступала с нами даже скрипачка – одним словом, народу всех возрастов было много. Заходили в дни репетиций и посторонние – посмотреть, послушать; просили, нельзя ли привести дочь, сына. Но обращали на себя внимание и такие: заходят на занятия вместе со всеми, вроде свои, но ничем не заняты! Спрашиваю: «Что вы можете, какой у вас номер?» Отвечают: «Хочу заниматься, но еще не определился». Через день-два исчезают, появляются другие, тоже вроде хотят заниматься; знакомятся, но, в основном, выясняют, кто откуда.