Михаил Манакин - Полковая наша семья Страница 49

Сразу после полуночи зашли командир полка и его заместитель по политчасти. Они поздравили нас с Новым годом, пожелали скорой победы. Уходя, гвардии подполковник Волков сообщил, что вскоре нас сменит на этом рубеже подразделение 1-й армии Войска Польского.

Действительно, через несколько дней роту сменил польский батальон.

- И это все ваши солдаты? - по-русски, с легким акцентом, удивленно спросил меня польский офицер.

В батальоне, которым он командовал, было более 500 человек, и хорунжий очень удивился, как это мы с семьюдесятью бойцами рассчитывали удержать участок шириной три километра. Помнится, в шутливой форме я ему объяснил, что и не такое бывало. Когда мы покидали обжитые позиции, я заметил, что наши автоматчики так тепло, дружески прощались с польскими солдатами, будто знакомы были уже давно. Удивительно быстро сближала боевая обстановка товарищей по оружию.

С 3 по 13 января наша дивизия пополнялась личным составом, техникой и оружием, усиленно занималась боевой подготовкой, изготовляла лодки и плоты. По всему чувствовалось, что вскоре нам предстоит форсирование Вислы и бои за Варшаву.

В один из этих хлопотных дней в полк прибыли командир 9-го гвардейского стрелкового корпуса гвардии генерал-лейтенант Г. А. Халюзин и делегации трудящихся городов Калуги и Бреста.

Это была третья встреча воинов-гвардейцев нашего полка с делегацией трудящихся Калуги. В течение всей войны наши шефы не порывали связи с частью. Они присылали нам подарки, рапортовали об успехах в восстановлении народного хозяйства и строительстве. Возглавляла всю эту шефскую работу Елена Капитоновна Корнюшина, заместитель председателя исполкома городского Совета депутатов трудящихся.

И в тот раз шефы привезли подарки, рассказывали о трудовых достижениях горожан. Тогда же состоялось наше знакомство и с представителями Бреста. Они пригласили командование полка посетить город или прислать делегацию к годовщине его освобождения.

В состав делегации командир полка гвардии подполковник Волков назначил пять человек. Старшим был определен агитатор полка гвардии капитан Зорин. По одному человеку выделил каждый батальон. От других подразделений полка послали меня.

На второй день, а это было 9 января, мы выехали на трофейной легковой машине в Брест. "Чтобы утром тринадцатого были в полку!" - приказал на прощание Волков.

Брест встретил нас адским холодом. Гостиницы в городе не было, и ночевали в комендатуре. Но все эти житейские невзгоды окупались теплом встреч с жителями города.

За полгода после освобождения в Бресте было восстановлено большинство промышленных предприятий, и все они работали на полную мощность в три смены. Наша делегация побывала на трех заводах, где прошли митинги. Мы рассказывали об успешном наступлении войск 1-го Белорусского фронта, куда входила и наша 61-я армия, о 32-м гвардейском Брестском полку и его ветеранах. Однажды, когда после встречи с рабочими садились на машину, увидели сзади бочонок литров на тридцать. "Это гостинец личному составу полка от тружеников ликеро-водочного завода", - сказали сопровождающие, увидев на наших лицах удивление.

- Если сказать, по сколько капель на каждого бойца придется, то мы выдадим военную тайну, - пошутил один из нас.

- А вы угостите лучших, - ответили нам.

Этот эпизод вызвал общее оживление.

Путь обратно в полк прошел без приключений, если не считать забавного происшествия. На одном из поворотов шоссе мы увидели несущуюся нам навстречу артиллерийскую упряжку. Низенькие монгольские лошади, как ошалелые, мчались галопом, громко ржали, роняя на землю большие хлопья пены. Возница - пожилой польский жолнеж, натянув на себя вожжи, стремился остановить коней. Нам хорошо было слышно, как он то и дело ругался по-польски: "Холера ясна!"

Сидящий рядом со мной сержант Ковалев, парень лихой и смелый, выскочил из машины, намереваясь остановить лошадей. Я знал, что он вырос в деревне, где-то под Витебском, любил ездить верхом, поэтому никто из нас, старших по званию, не помешал ему. К счастью, монгольские лошадки, завидя препятствия на пути, сами сбавили темп, а потом и вообще остановились.

Польский жолнеж снял шапку, вытер пот со лба и все с теми же словами "холера ясна" начал подтягивать подпруги, успокаивать коней. В это время к орудийной упряжке подбежал подхорунжий и начал торопить пожилого поляка.

Вскоре лошадей развернули, и они рысцой поехали назад. Маленькая сорокапятка быстро покатилась, подпрыгивая на рытвинах и ухабах, а за ней тронулась и наша машина. Но, не проехав и двух километров, мы вынуждены были остановиться - дорогу преграждало оцепление польских солдат.

Выйдя из машины, мы разговорились с подхорунжим, оказавшимся командиром батареи 45-мм пушек.

- Парад... Дивизия имени Тадеуша Костюшко... - только и понял я из всей быстрой и эмоциональной речи польского офицера.

Оглядываясь вокруг, мы заметили группу жолнежей, которые вытащили на обочину дороги деревянную трибуну. Вскоре на нее взошли несколько генералов в форме Войска Польского, трое в штатских пальто и одна женщина.

- То есть Ванда Василевска и Корнейчук, - пояснил подхорунжий, указывая рукой на крайних слева. - Они члены Комитета национального освобождения Польши...

Потом грянула музыка и начался парад войск. Мимо трибуны пошли сводные батальоны 1-й дивизии имени Т. Костюшко. Мы стали свидетелями митинга и парада этого соединения, которое вскоре прославится в боях с немецко-фашистскими войсками.

Только через полтора часа мы продолжили движение, оживленно обсуждая только что увиденное и услышанное.

Рано утром 14 января 1945 года наша дивизия, находившаяся во втором эшелоне 9-го гвардейского стрелкового корпуса перешла в наступление. Еще ночью мы переправились на магнушевский плацдарм на Висле и изготовились к атаке. В восемь утра 32-й гвардейский стрелковый полк был введен из второго эшелона дивизии в бой в целях развития достигнутого успеха.

Фашисты отходили, стремясь сдержать наши части на промежуточных рубежах обороны. Одна из таких линий была создана непосредственно перед Варшавой. Ее непрерывно атаковали наши войска, спешившие освободить столицу Польши.

Нам уже было известно, что гитлеровцы потопили в крови восстание варшавян, каждый из нас горько переживал эту трагедию. Но мы тогда не знали другого. Не знали, что командование 1-го Белорусского фронта пыталось помочь восставшим. Подразделениям советских и польских войск удалось форсировать Вислу и захватить в Варшаве часть набережной. В этот момент очень важно было действовать согласованно с отрядами Варшавы, поднявшимися против захватчиков. Но руководитель восстания Бур-Комаровский не проявил никакого стремления установить взаимодействие с нашими войсками. И это не было случайностью. Казалось бы, элементарная логика подсказывала Бур-Комаровскому необходимость сообщить советскому командованию о готовящемся восстании, чтобы наметить план совместных действий, но он не сделал этого шага. Более того, когда мы все же узнали о восстании и в Варшаву по распоряжению из Москвы были заброшены для установления связи два парашютиста, то Бур-Комаровский даже не принял их. Такова горькая правда.