Михаил Манакин - Полковая наша семья Страница 48

Потом, из вагона в вагон, по "солдатскому радио" начали упорно распространяться слухи о серьезном ранении командира дивизии гвардии полковника Д. К. Малькова и командующего артиллерией дивизии гвардии полковника М. И. Амброжевича. В нашей теплушке мы то и дело возвращались к этой волнующей теме: не хотелось верить, что из строя выбыл комдив. К нему привыкли, с его именем было связано многое. Я бы сказал даже так: когда знаешь человека, когда с ним столько дорог пройдено, то перед каждым боем как-то и на душе спокойнее.

Вот почему кто-нибудь из нас то и дело с надеждой произносил:

- Не может быть...

Хотя мы все хорошо понимали, что вполне может быть: война ведь. Тем более, говорят, кто-то своими глазами видел, как комдива прямым попаданием снаряда накрыло.

И каково же было наше изумление, когда на станции Белосток во время короткой стоянки весь наш состав увидел, как оба офицера, живые-живехонькие, стояли на перроне вокзала, и комдив отдавал какие-то распоряжения командиру полка гвардии подполковнику Н. Т. Волкову. Вскоре, однако, выяснилось, что так быстро распространившиеся слухи имели под собой реальную основу.

В один из дней фашисты обрушили сильный артиллерийский огонь на командный пункт дивизии. Одновременно появилась авиация врага и начала бомбить КП. Одна из бомб угодила прямо в траншею и убила адъютанта командира дивизии гвардии капитана Сергея Полубоярцева. Узнав об этом, Мальков и Амброжевич кинулись к тому месту, где лежал офицер, но его тело уже перенесли в ближайший блиндаж.

Когда оба полковника уже готовы были вскочить в блиндаж, рядом разорвался снаряд крупного калибра. Ударная волна бросила офицеров на землю. И это их спасло от смерти: осколки пролетели над головами. Конечно, тот, кто видел этот эпизод издали, был убежден, что было прямое попадание.

Вечером 28 декабря 1944 года наш эшелон остановился на станции Цеглув, что под Минском-Мазовецким. Началась разгрузка. Вокруг стояли обширные леса. Было много войск, особенно танкистов. Мне запомнилась их лихая песня-переделка: "Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить! Танковой бригаде не приходится тужить!"

Через несколько дней танковый корпус, которым командовал генерал П. П. Полубояров, рванулся по пробитому в обороне фашистов коридору на Варшаву.

Совершая пеший марш в район населенного пункта Эвелин, мы слышали грозный несмолкаемый гул боя за столицу Польши. Было холодно. Мороз свирепствовал. Причудливо выглядели огромные глыбы замерзшей земли, вывороченные взрывами снарядов. Повсюду висели таблички с предостерегающими надписями "Осторожно, мины!".

К утру 30 декабря наш полк вышел к Висле и занял указанный рубеж. Рота автоматчиков получила участок обороны в 3 километра. Солдаты сразу же начали улучшать "жилищно-бытовые условия": расширять траншеи, делать кое-какие перекрытия, ремонтировать блиндажи. Важно было укрыться от непогоды.

Сильных боев на нашем участке в эти дни не было. Фашисты окопались крепко. Да и мы, понимая, что все решается на главном направлении, их особенно не тревожили, если не считать того, что разведчики через ночь отправлялись в их тылы и, как правило, приводили "языков". Действовали при этом ребята надежно, четко, были настоящими героями.

О надежности разведчиков нам особенно часто приходилось говорить. Дело в том, что кому-кому, а автоматчикам нашей роты нередко доводилось прикрывать группы поиска. И мы хорошо знали: если разведчики опытные, добросовестные, то они бесшумно перейдут линию фронта. А это значит, что и нам будет спокойнее. Но стоит только кому-либо из разведчиков где-нибудь в нейтральной полосе слегка "подшуметь", как весь шквал огня мы принимали на себя, В этом, собственно, наша задача и состояла - отвлечь внимание противника от разведчиков. Особенно обидно было, когда в такой яростной ночной перестрелке гибли товарищи.

Все наши бойцы прекрасно осознавали, на какую опасность идут разведчики. Мы их тяжкий труд уважали. Понимали также, что не всегда им удается пройти через позиции врага незамеченными. Особенно когда с "языком" возвращаются. В таких случаях мы делали все, чтобы облегчить их положение, отвлечь весь огонь врага на себя. Здесь и потери были оправданы. Но совсем другое дело, когда в самом начале поиска по неопытности или небрежности одного человека рушился замысел, оставалась невыполненной задача да еще десятки людей вынуждены были вступать в бой. Именно в такой ситуации каждый из нас со всей остротой сознавал, как много значит надежность каждого человека в боевой обстановке, как мы зависим друг от друга.

Вот почему мы тогда, на Висле, были благодарны нашим разведчикам, которые, можно сказать, красиво, профессионально делали свое дело. И мы не несли потерь. А это было тем более важно, что у нас на таком протяженном участке обороны было мало людей.

В роте к этому времени насчитывалось 70 человек. Правда, вернулся из госпиталя, к моей огромной радости, гвардии лейтенант Н. Яцура. Пришли в роту еще два офицера - гвардии лейтенант Я. Павлов и гвардии младший лейтенант В. Этенко. Их представил мне помощник начальника штаба полка по строевой части гвардии капитан Р. Бирюков.

- Принимай, калужанин, доброе пополнение, - сказал он, слегка подталкивая обоих офицеров поближе к столу. - Имеют боевой опыт. Оцени, мы тебе лучшие кадры даем. Поблагодарил бы!

- В бою проверим, - ответил я сдержанно.

Только что мы с Бижумановым крепко прорабатывали рядового Фефелова, который заснул на дежурстве, и настроение у меня было не очень-то подходящее для шутливого разговора. Но офицерами роты после деловой беседы я остался доволен. Все имели боевой опыт, работали с людьми, судя по наградам, отличаются отвагой, инициативны. Дальнейшие бои показали, что командование полка действительно прислало в роту лучших офицеров из прибывшего пополнения.

Новый год мы встретили в обороне на берегу Вислы. Отметили его скромно, по-фронтовому. Все тосты и пожелания, все дружеские разговоры сводились к одному: дожить бы каждому до скорой победы. В землянку нашу, хоть на несколько минут, забегали все, кто не стоял в карауле и не дежурил у огневых средств. Настроение было приподнятое. Все понимали, что 1945 год будет годом нашей победы над фашистской Германией.

Сразу после полуночи зашли командир полка и его заместитель по политчасти. Они поздравили нас с Новым годом, пожелали скорой победы. Уходя, гвардии подполковник Волков сообщил, что вскоре нас сменит на этом рубеже подразделение 1-й армии Войска Польского.

Действительно, через несколько дней роту сменил польский батальон.

- И это все ваши солдаты? - по-русски, с легким акцентом, удивленно спросил меня польский офицер.