Перикл Ставров - На взмахе крыла Страница 5

Театр

С утра наклубила предвестница тень,Стоять бы, глядеть бы, не двинуться.С утра наклубила — и глянула в день,И долго глядела очами пустынницы.И час, как паяц, как фигляр, как скакун,

Качнув равновесие над облачным маревом,Вскочил на канат перекинутых струн,Привстал, между прочим, и дело заваривал.

И пар. И над паром луна,Расшаркавшись ядом, мечтами да струями,С трудом водворялась на просинь окна,Свистать соловьем да хрустеть поцелуями.

И сад, чтоб спектакль не обчелся без вас,Чтоб было ревниво, чтоб пахло убийствами,Пронзила кинжалом египетских глаз,И стрелами страсти почти ассирийскими.

Путешествие

Любовь тоске наперекор,Любовь отвергнутого брата,Как бы позор — и не позор,И чувств последняя растрата.

Когда на карте стынет — нет,Но сердце бьется слишком точно.И бред как будто бы не бред,Как будто высчитан построчно.

Когда построчно вычтен румб.Когда построчно вычесть надоТот путь — от пароходных тумбДо Сингапура и Канады.

Когда тот бред ясней, чем лёт,Чем лёт причального каната,Когда свое в конце возьметНеутомимая расплата.

Дорога

Пронзительный трезвонЕще не вымерен построчно,Но до конца не утвержденДождя допросом перекрестным.

Рекорд неведомых победЕще весною не поставлен.Но по утрам дымится следОт разогретых шиной вдавлин.

Хотя бы ветер, горы, лес,Еще не сказано — дорога,Но и ее клочок небесНам открывает понемногу.

Неутомимости закалСам по себе немного стоил,Когда б повсюду не мелькалНеистощимый «Motor-Oil».

И за стремление отдатьИскусство отдано сторицей,По красным шапкам узнаватьГрядущих сновидений лица.

Вниманье, вниманье

Вниманье, вниманье — деньЗатих на последней упорной утрате.Мгновенье, мгновенье — тень,Совсем как на карте, на черном закате.

И вот для того ль на высокой иглеНадломленный вечер застыл виртуозом,Чтоб радуга туч по встревоженной мглеТянулась широким и пышным обозом.

А там, по углам — для того, для того лиУзоры и краски расцвечены пышностью,Чтоб черные крыши на розовом полеНа десять минут потрясти необычностью.

На десять минут — и затем, посерев,Внизу растянуться на пыли дорожной,Раскрылся надлом — и в раскрывшийся зевСтремящийся бег задержать невозможно.

Крушенье

В неколебимость пустотыОни улягутся нескоро,У остановленной чертыЗаторможенные просторы.

И перебегу полевых,Простых, некошеных виденийНе перегнать, не уловитьНеукротимости крушений.

Когда разбег на всех парах,Вздуваясь времени одышкой,На недокошенных буграхЗастыл чудовищною вышкой.

И окончанье всех тревогВ ночи, на поводу у ветра,На перекрестке всех дорогПоднял последним километром.

Сенсация

Обложка желтей лимона,Странствуют десять страниц,

Где лихорадочно звонитСенсация в десять страниц.

Зарницы синей и глубже,В боль барабанит рука,Галя моя, приголубь жеОтъявленного игрока.

Он от преддверья Ниццы,Ниццу любовью залив,Схимником каждой страницыПереплывает залив.

Он на мильон терзаний,Вызеленив сукно,Золотом восклицанийОкровянил казино.

То ли ему погоня,То ли ему любовь —Он в чемодане агоний,Девью увозит кровь.

Синева

Синее синь, и ветер влетСтал бить уверенно и споро,И вот волна уже ведетС песком морские разговоры.

Сейчас настойчиво и в рядЗапляшут пляжные игрушки,И гичка станет наугадКачать восторженной частушкой.

И в синеве не угадатьТой неожиданной свирели,И, напрягаясь, проводаУже пронзительно запели…

Север

Скат роковых куртин,Белым поросший клевером,Сердце седых глубинБьется горячим севером.

Песня. И кровь стучит,Песня залита кровью,Словно поэт в ночи,Шедший на бой с любовью.

Точно набег — напевКриком, размахом ринется,Перекровавив зев,Болью на льду раскинется.

И, раскачавши бег,Ветром развея бороду,Север исходит в снегСвистом истошным холода.

Но невдомек во мгле,Меру пребыв урочную,Что на его иглеНебо повисло клочьями.

НОЧЬЮ (Париж: Объединение писателей и поэтов, 1937)

«Еще луна, синева и снег…»

Еще луна, синева и снегНа большом перекрестке пустынных дорог,Еще слова сказал человек,Слова, что раньше сказать не мог.

Еще, как вчера, настигала беда,В стеклянное небо упирался дымок,Еще, как вчера, никто, никогдаОгромного неба вместить не мог.

«Еще понятны и легки…»