Михаил Черейский - Дракон с гарниром, двоечник-отличник и другие истории про маменькиного сынка Страница 50

Вышли наружу и пошли, разумеется, на Красную площадь.

Справа: Накупили мы любимого и мной, и мамой мармеладу…

Работники метрополитена носили форму с погонами.

«Открыт с 15» — а около него уже с утра толклись стиляги — излюбленная мишень пропагандистских плакатов.

Хозяйка Медной горы — утраченная и чудесным образом воскресшая.

Такой красавец паровоз вез нас на Дальний Восток. Он состоял только из купейных и мягких вагонов, а посередине — два вагона-ресторана один за другим.

После Новосибирска сидение целыми днями в вагоне с редкими выходами на станциях стало порядком прискучивать.

На железной дороге царила практически военная дисциплина

Этот машинист носит звание «техник-лейтенант тяги»

Сервис в поездах и на станциях был неисчерпаемой темой карикатур.

Такие китаяночки запали мне в душу на новосибирском перроне

В 1955-м на Восток и через полгода обратно мы точно ехали по Кругобайкалке, а вот последующие разы уже выезжали прямо на станцию Слюдянка.

Бюст Сталина в забайкальской скале. Такие кустарные открытки продавали в поездках.

Вряд ли изготовители этой надписи до этого видели еврейские буквы.

«Капитан Черейский телеграфно приказал выходить Манзовке. Полковник Симин».

Командно-диспетчерский пункт — «вышка», на верхнем этаже состоялся исторический диалог маршалов.

КЩ — «каркасно-щелевой».

Дом офицеров Советской армии им. Ворошилова (ДОСА).

Начпрод одного из наших полков после выхода в запас устроился заведовать вокзальным рестораном станции Ворошилов-Уссурийский.

Большинство воздвиженских мальчишек были согласны с этим призывом.

С честью или нет, а приходилось носить.

В магазинах ассортимент был отнюдь не тот, что на картинках из справочника по товароведению.

Девочки тогда еще учились отдельно от мальчиков, но не в Воздвиженке.

Примерно так выглядела моя подружка Марина.

И мы с мамой внесли вклад в укрепление советско-китайской дружбы, но, видно, недостаточный.

В подарок будущим китайским подругам наша делегация везла лучшие советские духи.

Памятник советским летчикам в Чанчуне.

Военный санаторий под Владивостоком

Только я открыл рот, чтобы поинтересоваться числом цилиндров и мощностью двигателя нашего будущего лимузина, мама так на меня посмотрела, что я чуть было язык не прикусил…

Мы так и не накопили…

Мы с дедушкой во дворе на переулке Крылова.

Наше семейство в квартире на Аптекарском переулке еще до отъезда на Дальний Восток.

Дедушка Марк Борисович и бабушка Софья Александровна Симины, а между ними сидит бабушкина сестра Женя.

Так примерно выглядел Ворошилов на маминой вышивке.

Невский проспект в начале шестидесятых. Справа знаменитое ателье «Смерть мужьям».

Справа: На углу Невского и улицы Софьи Перовской. Мой первый «взрослый» галстук был куплен в этом магазине.

Папа после демобилизации.

Свидетельство о смерти моей бабушки, папиной мамы, в блокадном Ленинграде. «Безбелковые отеки» означает «от голода».

Чисто жилым был и наш дом № 3, хотя в конце XIX века в нем помещалось Управление по постройке Средне-Сибирской железной дороги.

Угол Аптекарского и Круглого переулков. В окне слева за дорожным знаком сидела Чуринихина обезьяна.

Марсово поле. Родной Аптекарский — сзади длинного ряда домов.

Аптекарский идет практически параллельно Марсову полю, и на него выходит своим задним фасадом великолепное классическое здание Павловских казарм работы Стасова.

Этот замечательный человек — бонвиван и лихой гусар, талантливый физик-любитель, ориенталист и путешественник по Азии — был близким приятелем Пушкина и пережил его всего на несколько месяцев.

Река Мойка у начала Аптекарского переулка. Голубой автобус ЗИС-16, на заднем плане, ходил года до 55-го по 14-му маршруту.

Квартира-музей Пушкина на Мойке. А на этом спуске к воде папа утопил — злосчастный «люгер».

Одевался Юрка по тогдашней блатной моде: брюки клеш с флотским ремнем, с которого была сточена звездочка, тельняшка, рубашка-ковбойка и кургузое пальтецо, которое он называл бушлатом.

А пока что я учился в 204-й восьмилетней школе в пяти минутах ходьбы от Аптекарского переулка. Школа занимала большое здание, основным фасадом выходившее на улицу Халтурина. В мое время школа имела и второй вход, с набережной Мойки.

Ребята с соседнего двора. Высший шик — морской «краб» на ушанке.

Храм Спаса на Крови, находящийся буквально в трех минутах ходьбы от Аптекарского переулка.

Вот Эрмитаж… Ах, Эрмитаж… В самом слове заключено нечто прекрасное и в высшей степени петербургское.