Ким Сен - В водовороте века. Мемуары. Том 1 Страница 50

Однако отряды Армии независимости, не внимая этому, старались взимать с населения как можно больше денег. Они определили каждый себе свой район и наперебой расширяли его пределы. Иной отряд Армии независимости даже отнимал у другой вооруженной группы собранный ею фонд путем шантажа. Большие и малые вооруженные отряды соперничали между собой во взимании денег с населения. В их глазах местные жители были лишь налогоплательщиками и прислужниками, которые обеспечивают их деньгами, зерном и ночлегом.

Отвратительные поступки этих отрядов ничем не отличались от действий чиновничества феодального общества.

Феодальные правители Кореи, надев украшенный нефритом головной убор и сидя во дворце, разрабатывали все новые и новые законы о налогах, чтобы выжимать из народа пот и кровь, и эксплуатировали его без всяких ограничений.

Одно время феодальное правительство, затратив колоссальные средства на возведение дворца Кенбок, выдумало даже дорожную пошлину, чтобы восполнить расходы. Если бы оно построило за счет разграбленных таким путем денег хотя бы один вуз или завод, то потомки были бы ему благодарны.

Передовые курсанты училища «Хвасоньисук» досадовали, говоря, что теперь и Армия независимости идет к своему концу, раз ее командир роты разложился до такой степени. Но только сожалели да порицали. Если бы тогда был установлен строгий режим, как сейчас, можно было бы прибегнуть к закону на основе мнений армии и народа или устроить товарищеский суд, чтобы наказать преступника. Но в ту пору не было такого закона и была предельно расхлябана дисциплина, так что с этим нечего было поделать.

Правда, в Чоньибу был аппарат, ведавший гражданскими делами, но это было лишь одно название. Работники этого аппарата только подвергали телесному наказанию жителей, не внесших как следует деньги в военный фонд, и закрывали глаза на незаконные действия таких людей, как тот командир роты. В их правилах была лазейка для верхушек.

После этого инцидента я решил со всей серьезностью бить в набат для Армии независимости и всех участников движения за независимость. Но дело было в том, каким методом бить в набат.

Чвэ Чхан Гор предложил без промедления выбрать представителей курсантов и выразить протест, обходя все роты с первой до шестой.

Некоторые товарищи предложили опубликовать на страницах газеты «Тэдон минбо» — органа Чоньибу статью, разоблачающую бюрократические действия Армии независимости. Неплохо было бы так сделать, но вряд ли откликнутся на это руководство Чоньибу, командиры других рот и члены редколлегии, чье положение мало чем отличалось от положения того командира 3-й роты.

Я предложил послать изобличающий документ во все роты Армии независимости вместо того, чтобы откладывать дело в долгий ящик, применяя не очень уверенный метод. Товарищи поддержали мое предложение и просили меня написать документ.

Этот изобличающий документ был первой нашей критикой в адрес националистов после организации Союза свержения империализма. Я писал такой документ впервые, но мне казалось, что в нем не сказано все, о чем хотелось сказать. А товарищи одобрили документ, и я дал его Ким Си У, чтобы передать связному Чоньибу. Вскоре этот изобличающий документ был передан всем ротам через связного.

Отклик был немалый. Наверно, этот документ дал сильный толчок даже О Дон Чжину, который никогда не допускал задевать его самолюбие или критиковать Чоньибу, не говоря уже о командире, растратившем военный фонд на свою свадьбу.

В начале следующего года, когда я учился в Гирине, О Дон Чжин говорил мне об этом изобличающем документе. Он сказал, что читал его в 6-й роте вместе с ее командиром и командирами взводов.

— Прочитав изобличающий документ, я дал нагоняй командиру 3-й роты. Думал даже снять его с должности. Подобные людишки срамят Армию независимости, — добавил он.

О Дон Чжин, честно признав, что прогнили верхушки Армии независимости, мучился и досадовал, не умея исправить положение. Как он с таким пылким характером смог взять себя в руки, воочию увидев процесс разложения Армии независимости и будучи не в состоянии приостановить этот процесс!

Слушая О Дон Чжина, я осознал, что разложение Армии независимости мучит не только нас, представителей молодого поколения, но и патриотически настроенных националистов.

Однако никак нельзя было преодолеть морально-политическое разложение Армии независимости одним лишь изобличающим документом. Эта армия неудержимо катилась все дальше по пути отмирания. Не могла быть иною судьба Армии независимости, этой националистической армии, представлявшей и защищавшей интересы имущего класса.

Курсанты нашего училища мало чем отличались от бойцов Армии независимости в том, что они обращались с населением грубо и обрушивали на него чрезмерное экономическое бремя. Они тоже обходили соответствующие районы и собирали наперегонки материалы и зерно, когда мобилизовывались на реквизицию. Придирались к людям, не откликавшимся на реквизицию как следует. Говоря, что у них, мол, нет чувства патриотизма и они не считаются с Армией независимости, курсанты заставляли их отдать хотя бы свинью или кур.

Курсанты жаловались, что училище кормит их только чумизной кашей с невкусными закусками. Как-то раз один курсант, ужиная в столовой общежития, выразил недовольство тем, что подают только чумизную кашу с супом из сушеной капусты, и даже поссорился с Хван Сэ Иром, заведующим столовой. Хван Сэ Ир честно выполнял свою служебную обязанность, но курсанты сетовали, что заведующий столовой не справляется со своей должностью, когда хоть немного снижается качество питания.

Сразу после освобождения страны я встретился в Ичжу с Хван Сэ Иром, работавшим заместителем председателя уездного народного комитета. Мы вспомнили о днях жизни в училище «Хвасоньисук». Он с улыбкой сказал, что он, учитывая урок того времени, ни в коем случае не привередничает за столом, находясь в деревне.

Я думал, что те, кто капризничает в нашем училище, выражая недовольство чумизной кашей, будут привередничать за столом и в Армии независимости после окончания училища, что такие люди в конце концов превратятся в подлецов, знающих только деньги и власть. Но беда была в том, что через два года такие люди станут офицерами и будут командовать ротами или взводами Армии независимости. Чего можно ожидать от армии, не имеющей готовности питаться чумизной кашей, не говоря уже о решимости умереть с голоду!

С течением времени у меня в душе все больше возрастало разочарование в обучении в училище наряду с разочарованием в националистическом движении в целом, и прежде всего в движении Армии независимости. «Хвасоньисук» не удовлетворило мои ожидания, а я не мог удовлетворить ожиданий этого училища. Я не мог стать курсантом, какого требует «Хвасоньисук», в то время как это училище не может быть таким, каким я хотел его видеть. Было прямо пропорциональным мое недовольство училищем и его недовольство мною.